А рассказываем мы довоенные вехи биографии Семена Васильевича, потому что… «из песни слова не выкинешь», из жизни Советского Союза таких людей не выкинешь. Они – были. Их было много. Не от хорошей жизни они пошли к большевикам, а затем – в революцию, став мощной опорой лидеров РСДРП(б), а позже – ВКП(б) и тех идей, которые четко и доходчиво сформулировал В. И. Ленин.
Семен Васильевич Руднев и Сидор Артемьевич Ковпак
С. В. Руднева с полным правом можно назвать «дитем революции большевиков». Он принял ее, она приняла его, воспитала, вырастила, и они не подводили друг друга.
Семен Васильевич участвовал в Февральской буржуазно-демократической революции, защищал Петроград от Корнилова, дрался под Пулковом, в Царском Селе, Гатчине, на других фронтах Гражданской войны, учился на партийных курсах, был на партийной работе в войсках. После Гражданской войны учился в Ленинграде в Военно-политической академии, после окончания которой вновь служил в войсках: на Черном море, на Дальнем Востоке. Перед войной С. В. Руднев работал в Путивле на Сумщине председателем районной организации Осоавиахима.
В самом начале войны его назначили командиром одного из двух Путивльских партизанских отрядов (вторым командовал С. А. Ковпак, председатель горсовета). Костяк отряда составляли члены партии. В Сумах бойцы Руднева прошли специальную подготовку. Она закончилась, когда Путивльский район заняли немцы. Пришлось партизанам переходить линию фронта.
Несколько недель отряды Ковпака и Руднева действовали порознь, каки другие подобные отряды. Однажды состоялась их встреча в глухом лесу. Поговорили. Пришли к единодушному мнению, что нужно объединиться. И Руднев, понимая щекотливость ситуации (он – профессиональный военный, хотя Ковпак старше по возрасту и по положению), как-то очень просто сказал:
– Ты командуй, а я буду комиссаром.
На том и порешили.
Казалось, все очень просто: два мудрых человека нашли верное решение, полезное каждому и, главное, Родине. Но вот в чем беда: многие командиры партизанских отрядов ни в какую не хотели ни с кем объединяться. Мы сами по себе. Вы сами по себе. Так они и воевали. И хорошо воевали! Советское правительство высоко оценило их вклад в Победу. Корить их нельзя. И все-таки сказать нужно прямо: соединение Ковпака после слияния с отрядом Руднева добилось гораздо больших успехов, нежели небольшие отряды.
А уж как любили Руднева в отряде! Как любили партизаны всю его семью: жену комиссара Домникию Даниловну, юного Радика и совсем маленького их сына Юру!
ПАРТИЗАН ЮРКА
Уже зимой 1941–1942 годов немецкая контрразведка и тайная государственная полиция повели серьезную работу против партизан. Еще в конце 1941 года захватчики стали злобствовать на оккупированной территории, где появлялись партизанские отряды, подпольные группы, чему сопутствовали успехи Красной армии в битве под Москвой. Узнав о замечательных победах родной армии, люди уходили в партизаны, вели подпольную работу. И немцы свирепели.
С помощью предателей они узнавали о том, где живут родные партизан, арестовывали их независимо от пола, возраста, состояния здоровья, пытали, надеясь узнать, где находятся партизаны, предлагали сотрудничество, опять пытали, а затем либо расстреливали, либо вешали, либо отправляли в концентрационные лагеря смерти. Партизаны знали об этом, тосковали, копили на фашистов злость, но не сдавались. Ковпак и Руднев делали все возможное, чтобы обезопасить семьи и родственников партизан. Но слишком мало возможностей было у них. И тогда дед и комиссар приняли ответственное решение: вывозить в лес, на Спадщину, семьи партизан. Конечно же, это заметно ослабляло мобильность, а значит, и боеготовность отряда в целом. Но иного пути не было. Далеко не всем партизанам, начинавшим борьбу осенью 1941 года и знавшим, на что они идут, удалось эвакуировать на Восток семьи.
Не успел это сделать и комиссар Руднев. Его жена Доминикия (Домникия) Даниловна и младший сын Юрка остались дома. Семен Васильевич и Радик постоянно думали о них. В одном бою комиссар получил серьезное ранение в горло, и в тот же день Ковпак узнал, что гестаповцы через предателей узнали о жене и младшем сыне Руднева и должны были ночью нагрянуть в их дом.
Семнадцатилетний Радик вместе с двумя друзьями-разведчиками на санях поехал в Путивль. Отец ничего не знал об этом, он был совсем плох. Ковпак знал об этом, и ему было, пожалуй, труднее всех. Он воевал еще на Гражданской, в дивизии легендарного Василия Ивановича Чапаева. Он повидал всякое. Он по-дедовски полюбил Радика, по-братски – мудрого и чуткого, знающего военное дело Руднева. Он, Ковпак, знал, какое значение для будущей борьбы с врагом имеет для него Руднев. Он также знал, что выходить его может только жена, что комиссар, человек очень семейный, красивый душой и телом, работать «на полную катушку» сможет только в том случае, если дома у него все в порядке. Нет-нет, Семен Васильевич был «человеком государственным». Это знали все. Об этом говорит вся его довоенная жизнь. Но ведь и комиссары – люди не железные. И они могут так любить, так радоваться семейной своей жизни, как лебеди. По-лебединому повезло на семью Рудневу. Он, конечно же, делал бы в отряде все для успешной борьбы с врагом. Но нужно было делать больше, чем все. Гораздо больше. А для этого таким счастливым на семью, на любовь, на детей людям нужно знать, что семья его в безопасности. Так уж устроены люди очень семейные, пусть и очень государственные. Может быть, они потому-то и государственные, что очень семейные.
Отпустил Ковпак юного разведчика Радика на важное задание, грустно на душе, грусть нельзя показывать, людей нельзя тревожить. А люди-то собрались у него в отряде хоть и лихие, отчаянные, смелые, но не железные. Все они понимают. Ждут. Лишь тяжело раненный в горло Руднев ни о чем не знает, бредит во сне, сам, своими силами пытается хворь одолеть.
А в это время Радик с двумя друзьями ворвался в Путивль, подъехал к дому, там будто ждали его – быстро в сани сели Юрка и Доминикия Даниловна, и погнал коней Радик. Вылетели кони в чисто поле, проскочив мимо пикетов врага, а уж быстрая зимняя ночь подоспела, красивая и страшная. В небе звезды носятся наперегонки, к ним летят ракеты и нити трассирующих пуль из окрестных деревень, не долетают до звезд, гаснут устало, а им на смену другие спешат ракеты. И спелым звоном шумит зимняя дорога, и фырчат серебристые кони, и мягко тукают по мятому снегу копыта, и все спокойнее бьется сердце Доминикии Даниловны – проскочили! И Юрка рядом, важный такой, деловой: «Мама, не бойтесь!»
Приехали они в лагерь, порадоваться не успели, жена в палатку вошла медицинскую и мужем занялась, и он, голова перебинтована, одни глаза в марлевом неровном шаре, успокоился и крепко уснул. Хороший знак, когда тяжело раненный крепко спит!
Утром проснулся комиссар, глаза сияют: рядом жена, сыновья.
Старший сын вышел из палатки, Юрка остался. Смотрит внимательно на отца, поговорить хочет, да не знает, с чего начать. Отец-то знал, он все на свете знал. Он написал карандашом на бумаге что-то и передал сыну. Тот важно прочитал и обрадовался.
