Улучив момент, Валентина Реутова нырнула под вагон, прикрепила мину с часовым механизмом к цистерне с горючим. Через несколько секунд она уже беспечно болтала с Лидой о мальчишках, любителях кататься на велосипедах.
Через час на станции раздался взрыв.
Немецкая служба безопасности внимательнее стала приглядываться к семье Демеш. Нацисты догадывались, что Ольга бывает в Орше, а значит, она обязательно должна иметь связь с матерью.
Лида и Ольга постоянно передавали друг другу записки, оставляя их в тайнике. Никто в советских школах не изучал законы конспирации, но немцы никак не могли поймать сестер. И, не выдержав, после очередного взрыва эшелона в Орше гестаповцы арестовали Лиду, бросили ее в автомобиль и увезли в комендатуру. Тут же, быстрее немецкой машины, побежала от дома к дому людская молва.
Подруга Ефросиньи Георгиевны пробралась к ним в комнату и шепнула:
– Франя, беги! Они вот-вот сюда нагрянут!
Мать схватила Борьку и побежала за сарай, в огород, оттуда в поле. Мальчонка бежал что есть мочи, не плакал, но вдруг остановился: «Устал!» Ефросинья Георгиевна взяла его на руки. Где-то за спиной раздалась автоматная очередь. Женщина пригнулась, толкнула сына на землю, легла рядом, накрыв его рукой. До вечера было далеко. Но Ефросинья Георгиевна поняла, что нужно дождаться темноты.
Поздней ночью они пришли в отряд, где мать и сын прожили месяц. В партизанском отряде долго оставаться они не могли. Ефросинья переправила сына в одну из окрестных деревень, к двоюродной сестре, сама скрывалась от врага у подруги.
Но взрывы продолжались, фашисты зверели, Ольга была неуловимой. Полицаиврывались то в одну, то в другую деревню, искали Ольгу, ее мать, всех сочувствующих партизанам.
А взрывы продолжались!
Кто-то выдал двоюродную сестру Ефросиньи Демеш Феклу. Добрые люди сообщили ей об этом, и Борьку переправили в другую деревню, к другой сестре.
Взрывы продолжались!
Полицаи с немцами врывались в деревню, грабили жителей, кого-то хватали, выводили на площадь и расстреливали. Однажды в избу вошла соседская девочка и взволнованно крикнула, что тетю Франю схватили.
Хозяйка все поняла («жди фашистов»!), сказала вестнице: «Уходи скорей отсюда!» – и, когда та убежала, села на лавку и задумалась. Что делать с Борькой? Со своим двенадцатилетним сыном? Страх за того и другого сковали волю. Прибежал с деревенской площади сын Колька, сказал: «Они их пытают на виду у всех. Бьют. Тетю Франю, какого-то дядю и такую же, как Оля, но не Олю… Они молчат».
Скрипнула калитка. Встрепенулась женщина, взяла Борьку на руки, уложила на печь, забросала одеждой, шепнула: «Не шевелись, Боренька!», села на лавку.
Пришли два полицая, учинили обыск. Всю избу перевернули, разворошили, на чердак слазили, в погреб. Один полицай подошел к печке, сбросил несколько одежек с Борьки, увидел его, винтовку со штыком поднял к лицу мальчонки.
Обмерла хозяйка, вспомнила слова сестры Франи: «Береги Борьку, очень тебя прошу…», вздохнула тяжело: «Не уберегла», – и остановила взгляд на острие полицайского штыка. Небритый детина смотрел в Борькины глаза, дуло мертвым глазом смотрело в Борькины глаза, штык блестел, и Борька смотрел на штык, в дуло, в глаза полицая.
С чердака спускался неохотно второй полицай. А тот, что Борьку нашел, штыком поддел старое пальто, накрыл мальчонку и пошел на выход, сурово печатая шаг.
«Сберегла!» – будто из тисков душа освободилась, поднялась хозяйка с лавки, а второй полицай сгреб со стола буханку хлеба, шмат сала, яйца, уже вареные, и грубо буркнул:
– На площадь ступайте. Там вас будут жизни учить человеческой.
На площади, на мартовском снеге, стояли босые, черные от побоев три человека. Фашисты зачитали приговор. Главный полицай сказал, что такой приговор будет всем, кто помогает партизанам.
Стреляли полицаи бережливо, короткими очередями. Затем – еще по одному выстрелу, уже в мертвых, для надежности, для отчета. Борьку прижала к себе сестра матери, тихонько приговаривая: «Молчи, не выдавай себя, убьют всех нас». И он молчал.
– Расстрелянных не хоронить! Иначе самих расстреляем! – крикнул полицай, и стало быстро темнеть.
Той же ночью сестра наскоро похоронила всех. Через несколько дней фашисты вычислили ее, арестовали, бросили в концлагерь.
А взрывы продолжались! Да еще как часто!
Началась «Рельсовая война». Повсюду гремели взрывы. Ольга Демеш мстила за мать. Борька жил с двоюродным братом, которого он в марте вылечил(!) от тифа. Ходить к ним боялись все. За домом постоянно следили. Борька выходил во двор, брал руками снег, клал его на горячий лоб брата, и тот выздоравливал, помня слова матери: «Береги Борьку». Тиф отступил от мальчишек. Но гитлеровцы не отступили. Они внимательно следили за домом, зная, что сбежавшая из концлагеря сестра Ефросиньи Демеш просто обязана была прийти к детям.
Мотя, так звали ее, свои обязанности знала лучше фашистов и их прихвостней-полицаев. Она попала в партизанский отряд и мстила фашистам за сестру.
…Птенчиком звали Лиду знакомые, друзья, родные. Птенчик попался в лапы гестаповцев. Веселый, ласковый птенчик. Пытали Лиду Демеш как самого страшного и опасного врага Гитлера и всех его воинов высшей расы. Щеки жгли папиросами, били нещадно, позвоночник перебили, волосы рвали, ударами громадных кулаков точность боксерскую тренировали. А птенчик молчал.
А уж когда устала гитлеровская солдатня пытать ее, хрупкую девочку, тогда фашисты расстреляли ее. Это случилось в августе 1943 года в Орше, на Кобылиной горе.
После войны в архивах министерства внутренних дел Польши обнаружили отчет об этой «операции» гестаповцев: «Русская Демеш Лидия помогала партизанам. Она постоянно поддерживала связь со своей сестрой Ольгой, партизанкой, получала от нее мины для диверсий… Лидия Демеш арестована и расстреляна».
Отчитались фашисты перед начальством, «крупную» они операцию провели, ликвидировали очень опасного врага…
Но партизанское движение остановить они не могли.
Часть 3
Коренной перелом
Глава 8. Курская битва
ТРЕТЬЯ ПОПЫТКА
После Сталинградской битвы накал боев на советско-германском фронте несколько спал. И «линия фронта стабилизировалась». Но какой была эта линия! Любой человек, глянув на карту Восточной Европы образца февраля 1943 года, мог почти с абсолютной уверенностью предугадать и предсказать ход основных военных событий на лето того года. На «Курском выступе» немцы обязательно попытаются окружить советские войска и уничтожить их, взяв реванш за поражение на Волге. О предстоящем крупнейшем летнем сражении знали и немецкие, и советские генералы, и готовились к нему воюющие стороны особенно тщательно.
В этом Курская битва отличается от всех предшествующих ей сражений Великой Отечественной войны. В 1941 году немцы использовали момент внезапности, неготовности Красной армии надежно защитить страну. В 1942 году стратеги Гитлера перехитрили Ставку Верховного Главнокомандующего и нанесли неожиданный удар на юге, взяли Ростов-на-Дону и подошли к Волге.
