В сентябре воинская часть вновь вышла на передовую, заняла оборону.
Фашисты бросили здесь в атаку крупные силы. Бой шел весь день. Под вечер, когда казалось, что гитлеровцы угомонятся, на поле появились несколько «тигров». Два из них устремились туда, где держал оборону батальон, в котором служила Валерия Гнаровская. Она вынесла с поля боя несколько бойцов в безопасное место и, не обращая внимания на низкий звериный рокот «тигров», побежала за очередным раненым.
Не зря прозвали ее «Ласточкой»! Она бежала по израненной земле легко, будто порхала над ней. Иногда пригнется, осмотрится – и тут же вперед, вперед, к раненому. А потом до своих, родных окопов с ним ползком. «Это ты, „Ласточка“?» – спросит раненый. «Я-я, „Ласточка“. Все будет хорошо. Ты молчи-молчи!» – ответит она солдату. И хорошо, если он хоть немного поможет ей, чаще-то солдаты совсем никакие, еле теплится жизнь, тащи их, тащи, о полетах забудь, о душевной радости забудь – тяни солдатика, санитар. Дотянешь до окопа, до блиндажа, сдашь врачам, вздохнешь легко и свободно, на небо глянешь голубое и там увидишь себя, летающую от счастья: еще одного человека спасла!
Валерия Осиповна Гнаровская (1923–1943)
Беги-лети за следующим, «Ласточка»!
Она добежала, припала к земле. Раненый открыл глаза, улыбнулся. Хорошо улыбнулся – жить будет. Валерия научилась угадывать по улыбке раненого… Но «тигры» урчали совсем близко. Они неуклюже ползли по неровностям земли, вдруг изменили курс и направились прямо на «Ласточку», тащившую к окопу раненого. Валерия с ужасом посмотрела на танки, затем на спокойное лицо солдата, как мать посмотрела на него, сказала тихо: «Ну, уж нет, не отдам!», взяла в правую руку тяжелую связку гранат, поднялась и побежала в атаку. Никогда так быстро не летала над полем «Ласточка». Ей хотелось отбежать от раненого подальше, чтобы осколком гранаты не задело его.
«Ласточка!» – крикнули в один голос бойцы в окопе, и в это время раздался взрыв, фашистский «тигр» остановился, загорелся.
И в этот же миг солдаты взлетели над окопами и побежали вперед, к своей «Ласточке», ко второму «тигру», который вдруг сильно перепугался, развернулся и попытался бежать с поля боя. Нет, солдаты были быстрее. С двух сторон полетели в него связки гранат.
…До последних дней своей жизни бывшие сослуживцы Валерии Гнаровской вспоминали «Ласточку», ее живые, ясные глаза, ее бесстрашные полеты над полем боя к раненым, ее подвиг, за который девятнадцатилетней девушке было присвоено звание Героя Советского Союза.
ПИСЬМО В ЖАКЕТКЕ
Шесть сестер Ховренковых: Мария, Зинаида, Матрена, Ефросинья, Анна, Надежда – собрались в родительской избе в белорусской деревне Ганцевичи и решили военное лихо пережить вместе. Гуртом. Престарелые родители, маленькие дети Матрены, Анны и Марии, мужья – на фронте, не помощники, только надежда, надежда на то, что скоро они, мужья сестер Ховренковых, погонят врага на запад.
Шесть молодых женщин и пятеро нетрудоспособных членов семьи. И война. И у каждой сестры свои проблемы, планы, мечты.
Линия фронта стремительно откатывалась дальше на восток. Уходило в дальние края лето. Нужно было готовиться к долгой, суровой зиме. Как?
Первым делом сестры Ховренковы пошли в поля, где день-два назад шли упорные бои, собрали медальоны и документы погибших советских солдат и офицеров, похоронили бойцов. Тоже ведь дело важное – отправить документы на Большую землю, чтобы военное руководство и родственники точно знали, что такой-то боец не пропал без вести, а погиб в боях за Родину.
На поле боя сестры обнаружили трех тяжело раненных солдат, перенесли их в свой дом. Затем молодые женщины собрали и надежно спрятали оружие. Бойцов они лечили до весны. Вылечили, выходили. Помогли переправиться в партизанский отряд, куда 1 мая 1942 года ушла Надежда, одна из младших сестер. Она работала связной и разведчицей.
Однажды Надежду арестовали. Вероятнее всего, ее выдал местный предатель. Юную разведчицу обыскивали в шкловской комендатуре. Гестаповцы нашли в волосах Надежды, закрученных в валик, секретные документы, которые она раздобыла. Девушку приговорили к расстрелу, но поздно вечером партизанка сбежала и, спасаясь от погони, ворвалась в дом… старосты, фашистского прихвостня.
Поняв невольную ошибку, она бросилась к окну, но предатель выстрелил из пистолета и попал ей в затылок.
Сестры Ховренковы не испугались, хотя было понятно, что гестаповцы установят за их домом постоянную слежку. Все они стали связными партизанского отряда.
Особенно сложные задания выполняла Мария Филипповна Ховренкова. Она родилась в 1914 году. До войны работала учительницей в сельской школе. Две младшие сестры, Надежда и Анна, тоже были учительницами. Мария добывала сведения о продвижении железнодорожных составов с военными грузами через город Оршу, крупнейший железнодорожный узел. Командование партизанского отряда отправляло эти данные в Москву. Советские бомбардировщики и штурмовики всегда удачно бомбили военные объекты, координаты которых добывала Мария.
По заданию командира отряда она устроилась работать уборщицей в сельской управе. Работала хорошо. Бургомистру и в голову не могло прийти, что трудолюбивая уборщица прячет оружие в его диване, на котором он любил поспать днем. Отважная партизанка переправила в отряд 15 винтовок, 4 пулемета, 200 килограммов взрывчатки, большое количество патронов. Шел 1943 год. Гестаповские ищейки следили за домом Ховренковых круглосуточно, но ничего подозрительного не обнаружили: сестры работали исключительно осторожно. Они знали о победах Красной армии под Сталинградом и Курском, они знали, что ждать освобождения осталось недолго. Они бы дождались, если бы не предательница. Нашлась подлая душонка, выдала Марию.
Гестаповцы схватили партизанку и ее семилетнего сына, а затем всех Ховренковых: четверых сестер, их маленьких детишек и престарелых родителей. Неопровержимые улики (оружие в диване бургомистра) были у гестаповцев только на Марию. Гестаповцы стали пытать ее – она молчала. Они привели в комнату, где пытали мать и ее семилетнего сына. Ему оставалось совсем немного до первого класса. Вот Красная армия прогонит немцев, в селе откроют школу, он пойдет учиться, будет получать одни пятерки. Он мечтал учиться на пятерки. Ему до школы оставалось совсем немного.
Ему, сыну Марии Ховренковой, нужно было до первого класса преодолеть труднейшее жизненное испытание: пытки родной матери, мамочки, под бочком которой, в тепле которой он так любил засыпать, даже тогда, когда не очень хотелось спать. Она рассказывала ему сказки, и он засыпал под ее мягкой рукой.
А теперь фашисты выкручивали мамины руки, все в синяках, били ее по бокам, по ногам, по голове. Она молчала. Она говорила: «Сынок, мне не больно, не плачь. Ты же уже большой. Не плачь, родной, чтобы эти изверги не радовались».
Гестаповцы не радовались. Мать молчала, сын не плакал. Он смотрел на маму большими, удивленными глазами и не плакал. И в глазах его рождалась невиданная, непереносимая грусть. Слишком большая, чтобы справиться с ней одному человеку, даже «уже большому». Грусть была еще больше.
