Борьба высшего командования и руководства страны с паникерами продолжалась, любой обвиненный в паникерстве реально рисковал быть названным «врагом народа», мог угодить в тюрьму или даже быть расстрелянным. Чтобы избежать такой участи большинство людей боялось сообщать и вполне реальную угрожающую информацию. Так было с руководством г. Юхнова, так было и с военными. Так Ставка лишала себя достоверной информации и, соответственно не могла издавать своевременные приказы и вовремя принимать меры.
Но, к счастью, были и те, кто не побоявшись, сообщал правдивые сведения вовремя. В то самое время когда К. Ф. Телегин, сидя у телефона, волновался за себя, командующий ВВС
МВО Н.А. Сбытов уже находился на допросе на Лубянке и думал больше не о себе, а о том, ему как доказать реальность угрозы Москве. Вот как выглядит эта же история в его изложении:
«5 октября на рассвете разведчики доносят: по Варшавскому шоссе, примерно в 50 км от города, безусловно, в нашем тылу, двумя колоннами идут немецкие танки и пехота. Информация исключительно важная, поэтому нуждается в тщательной проверке… Посылаю перепроверить. Был у меня такой майор Карпенко, инспектор по технике пилотирования, человек исключительно храбрый. Прилетает назад, докладывает: «Товарищ командующий, точно, идут немецкие танки, очень много» А у нас никаких резервов нет. Только строительные батальоны и женщины, которые копают окопы для наших войск, которых нет.
Командующий округом Артемьев как раз накануне уехал в Тулу, поэтому я доложил о немцах Телегину.
«Что будем делать?» – говорит. «Давайте поднимать курсантов военных училищ – больше некого. В Подольске два военных училища, хоть немного задержат, а тем временем, может, какие-нибудь резервы подойдут. А я буду создавать авиационный кулак – возьму понемногу отовсюду, откуда можно. Два-три полка наскребу, и буду бить с воздуха, опять-таки задержим»
Было 7 часов утра с минутами. Я по своей линии все распоряжения сделал, авиацию собрал, авиагруппа готовилась уже к 12-ти, максимум к 13 часам нанести удар по немецкой танковой колонне. Вдруг звонок – Абакумов
[18] приглашает меня к себе…
Приезжаю на Лубянку. Ведут сразу к Абакумову, а у него в кабинете уже и Меркулов, заместитель Берии, и еще начальник отдела контрразведки штаба ВВС на меня из угла косится. Абакумов сразу же:
– Откуда вы взяли, что немецкие танки идут по Варшавскому шоссе и уже чуть ли не под Юхновом?
– На каком, собственно, основании вы проводите разведку дорог в нашем тылу, а не в немецком? Разведка ведется в тылу противника, а не в своем собственном. А если в своем, то вопрос: для чего это делается? А может, для того, чтобы панику в Москве устроить? – и все в таком же духе. – Сейчас, говорит, проверим! Вызвать сюда Климова, командира 6-го авиакорпуса!
Приезжает Климов, говорит:
– Я не посылал самолеты, ничего не знаю.
– Ага! А где у вас, Сбытов, фотографии немецких танков на Варшавском шоссе? Тоже нету?
Я объяснил, что танки обнаружены визуальным наблюдением, фотографирование с боевых истребителей вестись не может, а что самолеты на разведку вылетали, об этом есть записи в соответствующих журналах в штабе. Проверили – записи есть, слава богу.
Приезжаю к себе, у кабинета уже часовой стоит, Телегин поставил. Я вошел в кабинет, достал маузер, положил рядом автомат, думаю: придут забирать – будем воевать.
Телегин, оказывается, никаких мер, о которых мы утром договаривались, не принял. Тут вскоре приезжает Артемьев, и мы стали звонить начальнику Главного оперативного управления штаба Василевскому. Тот говорит, что наших танков там быть не может. Значит – точно немецкие. Но мер никаких не принял. И Артемьев не принял. А время уже 18 часов. Практически темно. Авиацию использовать сегодня уже нельзя. Значит, одни сутки потеряны.
Только Абакумов что-то делает: прислал полковника с протоколом допроса, а там написано, что я специально хотел устроить провокацию с целью создать в Москве панику, бегство ответственных работников и так далее. Я взял ручку, написал: «Последней разведкой установлено, что немцы к исходу дня займут Юхнов» – и подписал.
Звоню в секретариат Сталина, там говорят: «Идет заседание ГКО, приказано никого не соединять». Так и сидел, как пень, до утра. Утром звонит Ворожейкин, начальник штаба ВВС, толковый человек. Говорит: «Сообщаю тебе, что ГКО на своем заседании твои действия одобрил! Это, безусловно, немцы идут. Немедленно собери все силы, которые только можно собрать, и бей!» А у меня уже со вчерашнего дня все собрано и готово. Юхнов заняли, как я и предсказывал, вечером 5 октября. Поступил приказ Сталина: задержать наступление немцев любой ценой минимум на 5–7 суток».
Н.А. Сбытов, командующий ВВС Московского военного округа.
Н.А. Сбытов и его руководство тогда не могли знать, что пока главные немецкие силы вели бои, закрывая котел в районе Спас-Деменска, в 3.00 4 октября передовая немецкая 10-я тд получила приказ повернуть от Мосальска на север и пройти на г. Вязьму. Прямой дороги от Мосальска на Вязьму нет, поэтому колонна должна была, сначала выйти на Варшавское шоссе в 25 км западнее Юхнова, затем пройти до 6-го км западнее Юхнова и только там повернуть на север на Вязьму. Именно на Варшавском шоссе в 25 км юго-западнее Юхнова и встретили летчики Сбытова северную группу немецкой 10-й тд и доложили Н.А. Сбытову. А группа 10-й тд, начавшая свое продвижение от Мосальска на Юхнов южнее Варшавского шоссе, еще до рассвета 5 октября уже вошла в Юхнов, именно ее накануне местные жители видели в 5 км от г. Юхнова и поэтому в 20.00 4 октября начали спешную эвакуацию.
Сведения о том, что Юхнов был занят немцами раньше, чем вечером 5 октября, также подтверждают независимые донесения летчиков из разных авиационных частей и несколько независимых мемуарных источников, об этом же сообщает совершенно секретный доклад заместителя командующего МВО генерал-майора Н. П. Никольского в адрес Л. П. Берии.
Для проверки сведений о прорыве немцев под Юхновом, Н.А. Сбытовым в первой половине дня 5 октября были направлены летчики 120-го истребительного авиаполка (иап) МВО – Дружков и Серов. В 12.00 они подтвердили эти сведения. Почему командир 6-го истребительного авиационного корпуса Климов, в подчинение которого входил этот авиаполк, не вспомнил об этом во время его вызова к Абакумову – неизвестно.
Еще один летчик – О. А. Дорощук, авиачасть которого дислоцировалась в этот день в Ржеве, вспоминал:
«5 октября 1941 г. Примерно в 11 часов пришлось находиться на самолете У-2 над г. Юхновом, и в районе этого города в лесу разговаривать с группой наших офицеров. Они мне сообщили о том, что Юхнов взят фашистами и, по их просьбе, сообщил (об этом) своему командованию по возвращении на аэродром г. Ржев. Примерно через 30 мин. над Юхновом был сбит наш самолет ТБ-3, который не знал, что там уже находятся фашисты, и пытался произвести посадку. Часть экипажа погибла, а некоторым удалось добраться к своим, т. е. в полк».
