«Окруженные западнее Вязьмы армии противника находятся перед своим уничтожением. Весь фронт окружения продолжает против них наступление. Все могущие быть высвобожденными части должны немедленно приступать к преследованию избегнувших окружения частей противника с тем, чтобы не дать противнику возможности создать новый фронт обороны…
4-я армия немедленно наступает в следующих направлениях:
а), силами вновь приданного 13-го, а также 12-го армейских корпусов с рубежа Калуга, Медынь в северо-восточном направлении;
[46]
б), силами непосредственно подчиненного армии 57-го моторизованного корпуса (20-й и 19-й танковых дивизий, которые должны быть подтянуты, и 3-й мотодивизии) через Медынь на переправы через р. Протва у Малоярославец и Боровск, причем предварительно необходимо захватить предмостные укрепления передовыми отрядами…»
Этот приказ предопределил дальнейший план наступления немецких войск на Москву на юго-западном направлении. С юга и юго-запада на Москву направлялись 13-й ак, 12-й ак и 57-й мк через Серпухов, Калугу и Юхнов, соответственно. При этом 57-й мк, наступавший от Юхнова по Варшавскому шоссе, от Медыни с 11 октября разделился на 2 направления – на Малоярославец и на Боровск-Наро-Фоминск. Это принципиальное для последующих боевых действий на Варшавском шоссе решение отражено в «Дневнике боевых действий 4 ТА (тгр)»: «…16. 00 Главнокомандующий считает существующий котел закрытым, и определяет срок наступления на Москву….57-й танк, корпус с 20-й танк, дивизией, 3-й мотопех. дивизией и, предположительно, 19-й танк, дивизией – сосредоточиться у Юхнова для последующего боевого использования на Медынь. Разведка там уже задействована».
«Дневник 57-го тк» сообщал, что до вечера 7 октября особых боевых действий восточнее Юхнова этот корпус еще не вел, кроме разведбатальона 258 пд, с которым и встретился в своем первом бою ПО 37-го УР, когда немцы бежали от них, оглядываясь, как бы пересчитывая. На самом деле, немецкая разведка и не должна была вступать в бой, а имела своей целью определить наличие и силы противостоящего противника, потому и бежала, не принимая боя, пересчитывая курсантов. От этих разведчиков немецкое командование и получило информацию, что им противостоят лишь «слабые силы». Эти сведения вошли в ближайший приказ 57-го тк для 3-й мпд, в качестве вводной информации: провести разведку по дорогам на Медынь до передовой (т. е. до рубежа р. Изверь – Прим. авторов), т. к. «перед плацдармом северо-восточнее Юхнова 7.10 и 8.10. были только слабые силы противника».
За 7–8 октября 258-я пд и 3-я мпд должны были срочно собраться полным составом в Юхнове. 19-я тд еще находилась в Смоленске. Продвижение на Юхнов 3-й мпд и 20-й тд во второй половине дня задерживалось из-за множественных заторов и пробок на шоссе, возникших в результате сильного движения в обе стороны, и из-за разрушенных мостов. Не собрав основные силы, о начале нового наступления думать не приходилось. Поэтому сильных боев в течение 7 октября у ПО быть не могло.
8 октября
Поездка Г. К. Жукова на Можайскую линию обороны
Г. К. Жуков в 2.30 8 октября позвонил И. В. Сталину, доложил обстановку на Западном фронте и сформулировал первоочередные задачи, которые предстояло срочно решить: «Главное сейчас заключается в том, что пути на Москву почти ничем не прикрыты… Надо как можно быстрее стягивать на Можайскую линию обороны войска, откуда только можно, для спасения Москвы». Сообщил, что сейчас выезжает на Можайскую линию обороны, чтобы оценить там обстановку лично.
Весь день он объезжал Можайскую линию обороны, уточняя обстановку, положение и состав наших войск. В этот день моросил мелкий дождь, стоял густой туман, видимость была плохая. Эту поездку довольно подробно вспоминал и сам Г. К. Жуков, и его шофер – Александр Николаевич Бучин, и сопровождающий его начальник охраны, сотрудник НКВД – Николай Харлампиевич Бедов. А. Н. Бучин: «На рассвете стали переезжать вброд реку Нару. «Бьюик», как всегда бывает по закону подлости, заглох в самом неподходящем месте – посередине реки. Я объехал застрявшую машину, зацепил тросом, вытащил вместе с Жуковым, Бедовым и прочими. Георгий Константинович пробурчал что-то под нос и пересел ко мне.
…С Жуковым рядом как-то и ехать стало веселее, хотя он сидел смертельно усталый и поэтому злой, нахохлившийся. Кстати, Георгий Константинович всегда ездил рядом с водителем, никогда не садился сзади. Он… великолепно ориентировался и, если случалось мне быть в затруднении, безошибочно указывал – сюда!
В ту памятную поездку мы объезжали штаб за штабом на западном направлении. Жуков каким-то неведомым чутьем отыскивал очередной штаб, они были замаскированы от врага, а в данном случае, и от своих. Чем дальше мы ехали по прифронтовой полосе, тем больше Георгий Константинович мрачнел».
Предписание Генштаба, о том, что он является представителем Ставки, существенно помогло ему в тот день переговорах с Л.З. Мехлисом, С.М. Буденным, а также стало достаточным основанием для отдачи приказов всем встреченным воинским частям.
В то самое время, когда он уже выехал, к Москве, в 3.00 8 октября он был назначен командующим Резервным фронтом, а С.М. Буденный – отозван в распоряжение Ставки. Но, о своем новом назначении Г. К. Жуков в тот момент еще не знал, т. к. весь день непрерывно ездил в поисках частей Красной армии. О назначении он узнал только к вечеру 8 октября, возвращаясь в Москву через Малоярославец.
Всем встреченным частям он приказывал организовать с 8 октября разведку, сообщать ее результаты наверх, в вышестоящие штабы, изматывать силы врага всеми имеющимися силами и средствами.
Н. X. Бедов: «…Два дня 7 и 8 октября, Г. К. Жуков ехал по проселочным дорогам от Можайска до Калуги. Он ознакомился с положением дел в штабах и на местности Можайского, Наро-Фоминского, Боровского, Малоярославецкого и Калужского районов. Выяснил силы и возможности войск. Принял энергичные меры, помог штабам навести порядок, и искал выход из создавшейся критической обстановки… Неожиданное появление Жукова в штабах и войсках заметно поднимало настроение, вносило уверенность. От Г. К. Жукова Ставка получала доклады о положении…».
Бойцы и командиры частей, которые он посетил, обретали второе дыхание, чувствуя, что они уже не брошены, есть кто-то, кто руководит и координирует общие действия.
Сведения о посещении Г. К. Жуковым 8 октября 1941 г. нашлись в исторических формулярах 17 тбр и 53-й сд, стоявшей на доукомплектовании в районе Белоусово, восточнее Малоярославца. В исторических формулярах Подольских пехотного и артиллерийских училищ таких сведений нет. Любые рассказы о подольских курсантах, как правило, сопровождаются сведениями, что Г. К. Жуков, посетив курсантов 8 октября, сказал им «Дети, продержитесь хоть 5 дней…». Но о этой встрече нет ни одного упоминания в воспоминаниях самих курсантов, кроме одного случая, описанного в книге «Непобежденные курсанты», когда утром 8 октября начальник боевого охранения лейтенант Симкин у шлагбаума на Варшавском шоссе был вызван к подъехавшей машине генерала армии в кожаном пальто. Это был Г. К. Жуков, он сказал лейтенанту Симкину: «…Вам придется здесь воевать, организуйте систему огня, лучше окопайтесь и бейте фашистов насмерть». Шлагбаум был открыт. Машины быстро скрылись за горизонтом. А тот приказ курсантам продержаться в течение 5 дней давал по телефону еще 5 октября 1941 г. член Военного Совета МВО К. Ф. Телегин, со слов Сталина.
