– Чьи это машины? – спросил я, разбудив шофера.
– Маршала Буденного, товарищ генерал армии.
– Где Семен Михайлович?
– В помещении райисполкома.
– Давно вы здесь?
– Часа три стоим.
Войдя в райисполком, я увидел склонившегося над картой С. М. Буденного. Мы тепло поздоровались. Было видно, что Семен Михайлович многое пережил в эти тяжелые дни.
– Ты откуда? – спросил С. М. Буденный.
– От Конева.
– Ну, как у него дела? Я более двух суток не имею с ним никакой связи. Вчера я находился в штабе 43-й армии
[50], а штаб фронта снялся в мое отсутствие, и сейчас не знаю, где он остановился.
– Я его нашел в лесу налево, за железнодорожным мостом через реку Протву. Тебя там ждут. На Западном фронте, к сожалению, дела очень плохие, большая часть сил попала в окружение.
– У нас не лучше, – сказал С. М. Буденный, – 24-я и 32-я армии отрезаны. Вчера я сам чуть не угодил в лапы противника между Юхновом и Вязьмой. В сторону Вязьмы шли большие танковые и моторизованные колонны, видимо, для обхода города с востока.
– В чьих руках Юхнов?
– Сейчас не знаю. Думаю, что Юхнов в руках противника.
На реке Угре было до двух пехотных полков, но без артиллерии.
[51]
– Ну, а кто же прикрывает дорогу от Юхнова на Малоярославец?
– Когда я ехал сюда, кроме трех милиционеров в Медыни, никого не встретил. Местные власти из Медыни ушли.
[52]
– Поезжай в штаб фронта – сказал я Семену Михайловичу, – разберись в обстановке и сообщи в Ставку о положении дел, а я поеду дальше. Доложи Верховному о нашей встрече и скажи, что я поехал в район Юхнова, а затем в Калугу. Надо выяснить, что там происходит».
Случайно С. М. Буденный мог бы, ошибиться раз, два, но искажение сути в каждом предложении случайным не бывает. Какие решения могла бы принимать Ставка в дальнейшем по таким неправильным его сведениям? Шофер Г. К. Жукова А. Н. Бучин описывает состояние С. М. Буденного 8 октября 1941 г. не так политкорректно, как Г. К. Жуков:
«…B опустевшем Малоярославце, где, казалось, сбежали все, включая власти, у райисполкома увидели две шикарные машины. Жуков вышел, растолкал дрыхнувшего шофера и узнал, что машины маршала С.М. Буденного. Иномарки, конечно, на других пролетарский стратег не ездил. А его-то как раз и искал Георгий Константинович. Он быстро скрылся в здании, мы остались ждать.
Примерно через полчаса Георгий Константинович вышел, подтянутый, с каким-то пронзительным выражением в глазах. А за ним вывалился обмякший Буденный, знаменитые усы обвисли, физиономия отекшая. С заискивающим видом он пытался забежать впереди Жукова и что-то лепетал самым подхалимским тоном. Георгий Константинович, не обращая внимания, буквально прыгнул в машину. Тронулись. В зеркале заднего вида запечатлелся замерший Буденный с разинутым ртом, протянутой рукой, которую Жуков не пожал. Маршал! За ним толпились выкатившиеся из двери охранники полководца».
Комендант 37-го УР полковник Смирнов, которого в этот день также посетил Г. К. Жуков, в своем «Докладе…» зафиксировал задачи, поставленные им:
«Жуков приказывал всем встреченным частям вести разведку на 15–20 км по всем направлениям, а при встрече – изматывать силы врага. Для разведки были использованы коммунисты и комсомольцы рабочих батальонов, органы милиции НКВД, хотя многие были без оружия, но по всем дорогам вперед на 20 км была выслана разведка».
Это указание оказалось единственно верным и решающим.
Полковник Смирнов, утверждал, что Г. К. Жуков стал единственным из всех генералов, посетивших за эти дни Малоярославец, взявшим на себя ответственность за оборону Москвы.
Посещение Г. К. Жуковым 17-й танковой бригады. «Полковник Троицкий»
Из Малоярославца Г. К. Жуков выехал по Варшавскому шоссе в сторону Юхнова.
В 13.00 г. Медынь и его окрестности подверглись бомбежке, после которой через город проехал Г. К. Жуков. Приблизительно через час после него проехала машина инженерного управления штаба Резервного фронта, в которой ехали полковник Г. И. Тупичев и ст. лейт. Н.В. Никулин. В своих воспоминаниях они оба описали ужасную картину, которую увидели в городе. Воспоминания Г. К. Жукова об увиденном в Медыни можно найти во многих источниках, а вот, что увидел Н. В. Никулин:
«Дорога шла среди довольно густого леса, время от времени прерываемого небольшими населенными пунктами, растянувшимися вдоль
дороги. В них было также тихо и безлюдно, как и в лесу. Казалось, что война далеко-далеко. Но вот лес кончился, и перед нами встал древний русский городок Медынь. В нем все также было тихо и безлюдно, и даже странно было приближаться к городу, не замечая признаков его жизни. Машина быстро пробежала разделяющее нас расстояние, и картина, навеянная естественной природой леса и мирных, деревень резко изменилась. Перед нами лежал не живой, как обычно, шумливый городок, это был город-мертвец, страшно изуродованный, истерзанный… Он еще два дня тому назад был прекрасен, а сегодня он напоминал страшную рану и представлял собой одну сплошную развалину. Все каменные здания центра были разрушены или сожжены. Жутким холодом веяло из обгорелых отверстий, недавно еще служившими окнами и дверьми. А во дворе бывшего гаража стояли обгорелые остовы автомашин…».
В 3-х км юго-западнее Медыни, Г. К. Жуков нашел штаб 17-й танковой бригады. Не замеченная разведкой противника, бригада утром вела свою разведку и пыталась с утра, выполняя приказ С. М. Буденного и Ставки, установить связь с 5-й гв сд, к которой ей надлежало войти в подчинение. Отдельный зенитно-артиллерийский дивизион бригады (17-й озад), сразу по прибытии, занял указанные командиром бригады огневые позиции, и в этот же день им был подбит первый вражеский самолет – бомбардировщик Ю-88. Эта встреча стала главным событием дня для бригады и единственным за этот день приятным событием для Г. К. Жукова:
