Короткий стук, потом дверь приоткрылась, в щель просунулась Сашкина голова, еще более лохматая, чем обычно.
– Ты готова?
– Да!
Дверь начала закрываться, но вдруг отворилась вновь.
– Ревешь, что ли?
– Даже не думала, – отозвалась я сердито. Но потом вдруг резко поменяла тон: – Сань, посиди со мной минуточку!
Он ступил в комнату, как будто колеблясь. Но потом ускорил шаги, сел рядом, положил ладонь мне на спину.
– Боишься?
– Нет…
В самом деле, когда мне бояться, если я со своими чувствами разобраться-то не могу?
– Ты злишься на меня? – спросила напрямую. Дятлов затряс головой. – Знаю, что злишься. Или ты просто отпустил ситуацию, и тебе уже все равно, не знаю.
– Не пытайся читать мои мысли, Данка, все равно ничего не получится, – хмыкнул мой друг, но не слишком весело.
– А в общем имеешь право злиться. Ты еще не все знаешь: я и вчера встречалась с Орликом и рассказала ему о «репетиции». А потом боялась признаться, потому что думала: а вдруг… Но он ни при чем конечно же. Он сам себя винит, что не подстраховал нас. Там, в общем, такая ситуация…
– Дымка, я же сказал, что не сержусь, – перебил меня Дятлов. – Хотя, может, из соображений благородства мне бы и стоило изобразить злость и обиду, но не выходит.
– Зачем… изобразить? – опешила я.
– Ну, может, тебе стало бы немного легче сделать выбор между мной и ним, не знаю. Всегда ведь тот, кто злится и ревнует, быстро утрачивает позиции.
Я поняла, о чем он говорит, немного подумала, тяжело вздохнула:
– Это мне ничем не помогло бы. Я просто не понимаю, что делать, даже лучше…
Я вовремя захлопнула рот, сообразив, что собираюсь сказать глупость. К сожалению, Сашка-то как раз мои мысли частенько считывал на раз. Так и теперь случилось.
– Лучше опасности и потрясения, чем остаться перед выбором, – проговорил тихо.
– Да у меня и выбора никакого нет! Это даже объяснить невозможно!
Я попыталась вскочить на ноги, но он надавил сверху на мое плечо, удержал на месте.
– А по-моему, тут все понятно. Твоя натура осталась неизменна, Дана-Дея. Ты всегда была из тех, кто делает свой выбор раз и навсегда, и неважно, какой век на дворе и какие нравы. Ты и сделала свой выбор, и не твоя вина, что ты сделала его дважды, в двух разных жизнях.
– И как же мне теперь быть? – прошептала я.
– Честно сказать, не знаю. Я ведь только в теории могу это понять, а вообразить – нет. Напрашивается самый дикий ответ: если с одним из нас что-то нехорошее произойдет, ты сможешь определиться.
– Нет! – Я все же вскочила на ноги, мои руки непроизвольно взметнулись к голове. – Не смей так говорить! Если так случится, я никогда… никогда.
– Прости, глупость сказанул. – Дятлов тоже поднялся, осторожно оторвал от макушки мои сведенные судорогой пальцы, одну за другой опустил руки вниз, поверх них крепко обнял. – Все останутся живы. Ну, может, я, как чисто парень двадцать первого века, западу на какую-то другую девчонку. Как такой вариант?
– Никак, – буркнула я. Врезала бы ему, честное слово, да руки оказались крепко прижаты к телу, не дернешься. – Не надо только из благородства изображать бешеную страсть к кому-нибудь, все равно никто не поверит.
– Не преувеличивай, Дымка. Не такой уж я благородный, – хрипловатым голосом произнес Сашка, прижимая меня все крепче, даже дух перехватило. – И если я увижу хоть малейшую возможность, то поборюсь за тебя, даже не сомневайся. Но только потом, когда все будет позади. А сейчас важнее всего то, что он может тебя защитить, а я – нет.
– Орлик считает, что они похитили Вилли, чтобы вступить со мной в какие-то переговоры, – прошептала я ему в плечо. – В городе им будет проще обсудить это со мной. Сашка, я сделаю все, чтобы спасти нашего Вила!
Тяжелый вздох заставил меня отстраниться и пристально глянуть ему в лицо. Он что, сомневается во мне?
– Не веришь?
Его пальцы пробежали по моему позвоночнику, щекотнули шею.
– Верю. И боюсь этого. Богданка, прежде чем соглашаться на что-либо, подумай, спроси себя, хотел бы этого сам Вилли. Ведь что ты можешь им предложить? Примкнуть к их компашке и помочь захватить Нутряной мир, где живет твоя дочка? Активировать свои способности и начать крушить этот мир?
– Может, они просто хотят, чтобы я ушла в тот мир навсегда? Я не хочу этого, но ради Вилли…
– Вряд ли только это. Иначе давно бы принудили, для них это не проблема.
Тут я резко отстранилась:
– Да ну тебя, Сань! Умеешь ты утешить, честное слово!
– Просто хочу, чтобы ты трезво оценивала ситуацию и не загнала сама себя в ловушку.
Дятлов с этими словами энергично отстранился, потрепал меня по голове, как собачку. Я возмущенно фыркнула.
– Ладно, пойду собирать продукты. Я ведь на всякий случай приготовился держать оборону в этом доме, закупил всего. Сейчас честно поделю между тобой и Ингой. Сукры, оказывается, китайскую кухню не жалуют, им подавай только…
– Сырое мясо и только по ночам, – подхватила я.
– В точку, Дымка. А ты пока… – он отвел взгляд, – позвони, чтобы он…
– Орлик, – вставила я, мне надоело это «онканье».
– Орлик, – с тяжелым вздохом повторил Дятлов. – Чтобы был готов к твоему появлению в городе.
– Хорошо. Заодно спрошу его, что делать с сукром, не торчать же тебе здесь из-за него.
– Всегда мечтал иметь большого пса, – хихикнул Сашка, выходя из комнаты.
Прошло еще целых два часа, прежде чем мы тронулись в путь. Потому что до Орлика было сперва не дозвониться, а потом он попросил у меня час, чтобы уладить дела, наверно, найти тех, на кого можно оставить Оляну.
Шофер вызванного такси выглядел таким сонным, что я едва не полезла обратно из машины. Смешно же, когда вокруг роятся неведомые опасности, погибнуть в заурядной аварии. Но тут Сашка вывел из дома под руку Ингу, и водитель, дядечка лет тридцати, оживился и разом проснулся. Тогда я уже спокойнее огляделась по сторонам: снег наконец лег ровным ковром, ветер унялся, и ночь была тиха и волшебна.
Поехали сперва к мигрантской общаге, но такси Сашка не отпустил, он планировал на нем же вернуться в поселок. Меня эта идея здорово пугала: Сашка останется там совсем один с выходящим из-под контроля сукром, мало ли что. Наверно, из-за всего этого у меня опять начался озноб, я тряслась, как вытащенная из проруби кошка.
В квартире Инги было, по моим ощущениям, холоднее, чем на улице, пришлось все конфорки на кухне зажечь. Я снова напомнила Конрад, что она может пожить у меня, равнодушно выслушала короткий отказ. Задерживаться не имело смысла, Инга терла пальцами лицо под повязкой и откровенно зевала.
