Когда я разомкнула руки и сползла обратно на линолеум, Дятлов деликатно откашлялся, лицо его обрело странноватый малиновый оттенок.
– Ой, прости, я тебя едва не задушила, – запоздало испугалась я.
– Да ладно, зачетная была бы смертушка, – в своей манере отшутился Саня, ощупывая кадык.
Потом поднял связку ключей от квартиры Кимов, которую уронил, сметенный моей атакой.
– Я просто… Ладно, неважно. Как там Вилли, что с ним?
Дятлов сразу нахмурился, опустился на один из кубов. Я поспешила сесть на соседний. И так ноги не держат, а вдруг все еще хуже, чем кажется.
– Главное, что живой и вернулся, – сказал Сашка. – А так, конечно, непобитых мест на нем маловато осталось.
– Но он успел хоть что-то сказать? Как освободился от тех ребят?
– Сказал, что отпустили. – Сашка пожал плечами. – Ну правильно, зачем им Вила-то убивать?
– Это они его так отделали?
– Нет, конечно. От них – только рана на голове. Но это не очень серьезно, похоже. Линка сказала, во дворе знатная драка была, вы ее наблюдали с лоджии?
– Да, но… тех, кто дрался, уже увезли на скорой… – Тут я изумленно заморгала. – А что, Вилли тоже дрался? Почему тогда его не забрали, тут и полиция была?
– Увезли тех, кто на него напал. А Вил еще раньше сумел отбиться и затаился в одном их с Линкой укромном местечке, умолчал в каком. Потом осознал, что дело плохо, раны серьезные, и вышел, как говорится, к людям.
Что-то в голосе Сашки мне подсказало, что не нужно объяснять ему, почему вдруг нормальные люди, респектабельные жильцы дома, толпой набросились на Вилли. Конечно же Орлик все предусмотрел. Я только спросила:
– Орлик предупредил тебя, верно? Насчет Вилли?
– Да, первым делом. Он здорово переживал из-за того, что пришлось оставить тебя одну. Тут я с ним согласен, но… Его методы мне решительно не нравятся. Ну ладно, мы все по макушку в этом деле, включая Лину, но втягивать чужих людей – это уж…
Сашка тяжело перевел дыхание и сердито помотал головой.
Я в растерянности пожала плечами:
– Мне тоже. Но, Сань, это трудно и страшно осознать – то, что от Вилли могла остаться одна внешняя оболочка. Те парни имели возможность и время превратить его в кого угодно. Мне и сейчас очень страшно, что Кимка там с ним.
– Не знаю, лично мне не показалось, что Вил хоть в чем-то переменился, не считая разбитой в хлам скулы. И уж совершенно не представляю, что может грозить Линке. Хотя я, конечно, в этих делах не эксперт.
– А разве то, что он вступил в драку с теми тремя, изувечил их вместо того, чтобы просто отступить, убежать, не доказывает, что Вилли изменился?
Но Сашка снова сердито помотал головой:
– Не знаю, не знаю. Если бы я спешил к девушке, которую люблю, и знал, что она там с ума сходит от неизвестности, а три чудака встали на моем пути, то не уверен, что мне это пришлось бы по душе. Такого ущерба, как дружище Вил, я бы им не причинил, но только потому, что у нас с ним разные весовые категории.
– Ладно, ты все это обсудишь с Орликом, – сказала я. Было не то состояние, чтобы спорить. – Проходи, мы там с Кимкой бутербродов наготовили. А потом нужно смываться, а то придут ее родители и удивятся, почему у нас что-то вроде романтического свидания в их квартире, а их дочь неизвестно где.
– Бутерброды – это круто! – вдохновился Сашка. – А родителей Линка наверняка предупредит. Или позвонит, если они уже выдвинулись в сторону дома.
– У нее телефона нет.
– Есть уже. Твой дружок мне его вручил. Он полагал, что Вилли может на него позвонить в первую очередь. Свой у него наверняка разрядился, но одолжить у кого-то не проблема.
– А где он сам… Орлик?
Тут же нахлынуло беспокойство, я ведь как раз планировала позвонить ему на Кимкин, а теперь и этот вариант отпал.
– Он обещал звякнуть, как только сбагрит сукра, – проворчал Сашка. – Не уверен, что сейчас в настроении с ним разговаривать, если что – тебе передам.
– Договорились.
Я чувствовала, как в голове Дятлова что-то перестраивается, складывается в новую концепцию. Если раньше он признавал Орлика равным себе и достойным соперником, то сейчас тот снова превращался в опасного, неуправляемого типа.
Я пыталась держать себя в руках. Понятное дело, у Орлика все под контролем, он прожил много жизней, он бывалый боец. Но руки мои тряслись, когда я разливала чай, и, откусив машинально бутерброд, удивилась, что за вата забила мой рот. Сашка поглядывал на меня с сочувствием.
И тут раздался звонок в дверь.
Ринулась туда стрелой, распахнула: на пороге стоял Орлик. Я бы повисла на нем, задыхаясь от радости, как четверть часа назад на Сашке, но не сделала этого, поскольку Дятлов вышел следом за мной. Вид у него и так был… предгрозовой. Поэтому я молча отметила напрочь сырую одежду Орлика, слипшиеся от влаги волосы, измученное, неестественно белое лицо. Он шагнул вперед, и вода выплеснулась из ботинок на нежно-бежевый линолеум. Орлик сокрушенно покачал головой:
– Выливал же раза три, откуда снова набежала? У вас какие новости?
– Вилли вернулся! – выпалила я.
Орлик вздрогнул всем телом, застыл, почему-то ощупал меня пронзительным взглядом, потом Сашку. Спросил:
– Так, и каковы последствия?
– Он в больнице, Кимка с ним! Орлик, скажи честно, ей что-то угрожает?
– Не думаю, – ответил он не слишком убежденно. – Хотя точнее сказать не могу. Сейчас приведу себя в нормальный вид и отправлюсь его проведать.
– А ты не хочешь заодно проведать тех троих, которые по твоей милости оказались там же? – тихо и зло спросил его Дятлов.
Орлик вскинул на него глаза и ответил, чеканя каждое слово:
– А ты предпочел бы, чтобы он беспрепятственно поднялся в квартиру и убил ее? – Мах подбородком в мою сторону. – Или сделал такой, как Инга Конрад, что тоже возможно?
Сашка словно окаменел, вжался в стену, метнул на меня отчаянный взгляд. Я заметила, как стремительно бледнеет его лицо, синевой подергиваются губы, и рявкнула на Орлика:
– Не кричи на него! Я, кстати, тоже не в восторге от того, что пострадали невинные люди!
Орлик вроде опомнился, замолчал и снова занялся ботинками. Переставил их на половик, снял и сунул в них носки, отжал ладонями джинсы. Спросил мирным голосом и почти шепотом:
– Пройти можно? Там сядете где-нибудь от меня подальше, и поговорим. Писать или набирать я сейчас не могу, руки не работают. Пришлось за сукром побегать и его потаскать.
Я машинально перевела взгляд на его руки и ахнула: они были почти что синими и изрезаны сетью глубоких кровавых царапин. Стало бесконечно стыдно, что мы вот так набросились на него. Как плохо, что здесь Сашка и я не могу сделать то, что мне хочется больше всего на свете: покрыть эти руки поцелуями.
