Я кивнула в знак того, что поняла, и передала слова Кимки, стараясь вложить в них и собственную веру, что именно так все и было. Увы, в темных зрачках Орлика нетерпеливое ожидание сменилось тоской.
– Все понятно…
– Что тебе понятно? Почему не может оказаться так, как он сказал? Отвлекают твое внимание, а пока ты будешь подозревать Вилли, они, может…
Руки Орлика переместились, ладони скользнули по моим плечам и мягко легли вокруг шеи. Я мигом потеряла мысль.
– Дея, подумай сама хорошенько. Этот блишемец – искатель, он обязан знать и знает о всадниках больше, чем мы сами о себе. А теперь скажи мне, как бы он повел себя, если бы те парни в самом деле его отпустили?
Я задумалась над этой головоломкой, ведь я-то сама не так уж много знала о всадниках. Мешал и взгляд, прожигающий меня насквозь. А потом вдруг пришло понимание, и я в отчаянии прижала ладони к глазам. Орлик осторожно отвел их прочь.
– Все понятно, – прохрипела я. – Если бы те всадники не влезли в его мозги, он ни за что не пошел бы ни к Кимке, ни к себе домой, потому что мы могли быть еще там. Он нашел бы способ позвонить и сказал бы что-то вроде: «Ребята, я могу быть опасен, не пересекайтесь пока со мной». А потом…
– А потом по вашей наводке связался бы со мной и попросил моего совета, – глухо подхватил Орлик. – И это не было бы гарантией того, что с ним все в порядке, кстати. Но я бы его проверил, подержал под наблюдением…
Мы замолчали. Безнадежность все больше овладевала мной.
– Сашка предложил мне уехать куда-нибудь, пока все не утрясется… как-нибудь, – выдавила я. – Он, конечно, для Кимки это сказал, чтобы успокоить, но, может, в самом деле?
Орлик без всякого энтузиазма пожал плечами и ничего не ответил.
– Что не так с этим вариантом? Хоть Кимка успокоится, она ведь с ума сходит, боится, что ты Вила… Ты что молчишь?!
Орлик притянул меня к себе, я спрятала лицо у него на груди. Только бы Сашка не спустился прямо сейчас.
– Мне бы очень хотелось как-то утешить тебя, моя Дея, но пока что нечем. Я могу сказать: да, давай уедем. В любом другом месте тебе будет безопаснее, чем здесь. Но не хочу от тебя скрывать, что тогда в опасности окажется твоя подруга. Вилли может использовать ее, чтобы заставить тебя вернуться, да и не только ее.
– Господи… А сейчас Кимке что-то грозит?
Снова неопределенное пожатие плечами.
– Не могу сказать наверняка. Но было бы лучше, окажись она подальше отсюда. Дея, – почти с мольбой проговорил он, – ты позволишь мне отправить Лину домой?
Я задумалась. Конечно, это был бы наилучший вариант, иначе я с ума сойду от тревоги за нее. Но все же отрицательно мотнула головой:
– Нет, Орлик, нельзя! Она никогда этого не простит ни нам, ни себе.
– Ты должна понимать… – начал Орлик, потом замолчал, тряхнул головой.
– А нельзя как-то… ну, снять с него этот гипноз? – спросила я робко. – Внушить что-нибудь другое?
– Нельзя, – прозвучал немедленный ответ. – Я ничего не могу изменить в его мозгах, пока он не выполнит ту задачу, которую ему внушили. Разве что обездвижить, ослепить, убить…
– Ой, молчи, я поняла!
Орлик заткнулся, и некоторое время мы стояли молча, рядом, но уже не обнимались. Руки его бессильно упали вниз.
– Я просто пока не знаю, что сказать, моя Дея. Мы все нуждаемся в отдыхе, у меня голова уже отказывается работать. Может, потом смогу найти решение. В любом случае после операции он будет спать, значит, минимум этой ночью он не опасен. Всадники ждут результатов, значит, тоже пока не будут ничего предпринимать. Надеюсь. Давай-ка отправимся туда, где можно вздремнуть.
Я хотела возразить, напомнить про Кимку и необходимость поддержать ее. Но ощутила, что едва стою на ногах. Да и для подруги, стоило честно признать, лучшей поддержкой будет, если мы уберемся отсюда поскорее.
– Ладно, сбегаю за Сашкой – и пойдем.
– Куда именно пойдем?
– Приглашаю вас обоих к себе, – со вздохом сообщила я. – Потому что других вариантов, похоже, просто нет.
Дятлова я отыскала сидящим на кушетке возле операционной, значит, в наше отсутствие Кимка успокоилась и перестала защищать невидимую границу. Сейчас ее голова лежала на Сашкином плече, а он ласково поглаживал мою подругу по плечу. Увидела бы я такую картину еще месяц назад… При моем приближении Кимка резко выпрямилась, подалась вперед:
– Что он сказал? Он не придет?
– Кимка, ну не волнуйся ты так, – попросила я. – Орлик ничего не замышляет против Вилли, он очень огорчен и ищет выход из положения.
Но подруга непреклонно мотнула головой:
– Будет лучше, если вы уйдете. Потому что он уйдет только с вами.
– Конечно, только дождемся тетю Таню и дядю Сережу.
– Нет, сейчас! Данка, я с ума схожу! Может, он сейчас что-то замышляет!
– Кимка, да перестань, у тебя паранойя! Он сказал, что ничего такого…
– А он тебе сказал, что на Вилли должны напасть в нашем дворе?! – В темных глазах Кимки было столько ненависти и страха, что я поежилась.
Тут, к счастью, Сашка, вставая, помахал кому-то за нашими плечами, и я, развернувшись на пятках, увидела спешащих по больничному коридору старших Кимов. Моя подруга, жалобно всхлипнув, метнулась им навстречу, с разбегу буквально повисла на руках отца и матери. Мы с Сашкой их дождались, не сходя с места, обменялись сочувственными взглядами, сообщили, что уходим. Тетя Таня нас поблагодарила – она не узнала, что мы тут не были желанными гостями. Ну, за исключением Дятлова, наверно.
– Сань, сейчас все идем ко мне, – по пути объявила я. – Ночевать, наверно, будем там же. Но предупреждаю, спать будете в материнской спальне на одной кровати. И чтобы без агрессии там!
Уф, психологический барьер пройден. Ребят будет отделять от меня гостиная, а я еще и щели позатыкаю под своей дверью. Все же будет куда спокойнее, когда все мы рядом и друг у друга на глазах.
– Ой, а тебе не нужно домой? – спохватилась я уже за дверью больницы, на ходу оборачиваясь к Сашке.
Заметила, как Орлик бросил на него полный надежды взгляд.
– Не нужно, – разочаровал его Дятлов. – У отца простуда вроде, мать за ним ухаживает. А когда он болен, то безобиднее котенка.
Очередное такси на стоянке перед больничным шлагбаумом, и через пять минут мы уже входили в подъезд моего дома. Я предвкушала душ, чай и кроватку. Конечно, до ночи было еще далеко, но на улице все равно темно, а глаза так и слипались. Но нет, рановато я расслабилась, как оказалось…
Орлик первым вышел из лифта, резко тормознул, завел назад руки, словно собирался запихнуть нас обратно в кабинку. Но медлил, а потом и вовсе оглянулся на меня вопросительно. Встав на цыпочки, я выглянула из-за его плеча и обнаружила посторонний стул рядом с собственной дверью. На стуле дремала незнакомая крохотная старушка, крепенькая, как гриб-боровик, и даже загорелая, хотя лето давно осталось позади. Обеими руками она крепко держала на коленях доисторическую сумку-ридикюль, к ее ногам с обеих сторон жались плетеная корзина с крышкой и раздутый рюкзак цвета хаки.
