Глава пятнадцатая
Мать и дочь
После этих слов мы все как-то расслабились. Лина подбежала к Вилли и помогла ему устроиться поудобнее, подложила под голову еще одну подушку, утащив ее с соседней койки. Вил привычно сосредоточился и начал говорить:
– Место, где очнулся, точно не назову, но это по направлению к Санкт-Петербургу. На машине они меня назад везли минут пятнадцать. Живут ребятишки в закрытом коттеджном поселке, дом добротный, двухэтажный. Хозяева, можно догадаться, блуждают где-то, потеряв память. в лучшем случае. Парней трое. Сейчас постараюсь описать, может, узнаешь кого. – Вил коротко глянул на Орлика. – За главного там худой верзила, выглядит лет на двадцать. Лицо узкое, черты тонкие, нос такой… трепетный, скажем. Глаза большие, с поволокой, губы сочные. Омерзительно красив, если можно так выразиться. Второй – приземистый, широк в кости, лицо вроде как детское, губастое, выражение обиженное. Третий – очень рослый, мулат, сосредоточен и молчалив. Ни слова я от него не услышал.
Вил замолчал, и я вдруг поняла, что вообще не дышала с полминуты, пока вслушивалась, – я ведь тоже могла кого-то узнать. Ох, даже в глазах потемнело, но вроде никто не припомнился. Орлик эти слова обдумал, а потом спросил:
– Восприемника их видел?
Тот покачал головой:
– Нет, только их троих. Но дом большой, кто-то мог умышленно не попадаться мне на глаза. Хотя все время упускаю из виду: зачем им прятаться, если могли легко память мне изменить?
– Точно, им тебя опасаться нечего, – подтвердил Орлик, что-то обдумывая.
– В доме были еще люди. Прислуга – живут они на широкую ногу. Девушки – вроде как их подружки. А добровольно они там или нет, трудно сказать. Со мной всадники очень старались держаться приятельски, извинялись за ущерб, который причинили моей голове, говорили, что им просто нужны сведения о том мире, потому что здесь они себя чувствуют ущербными. Беседы часто прерывались, хотя красавчик старался шептать, а остальные почти не участвовали. Я тогда не знал, что они убили моего сукра. – Голос Вила дрогнул, и в глазах отразилось страдание. – Кстати, спасибо, что позаботились о втором.
– Вообще-то мы больше о себе заботились, – широко ухмыльнулся Орлик. – Что еще?
– Еще спрашивали про Дану, но эту тему я отклонил сразу. Сказал, что, как искатель, отвечаю за ее безопасность и не скажу ничего, не зная, для чего нужны эти сведения. Тогда красавчик спросил, не противоречит ли моим установкам защитника и друга передать что-то для нее важное – во-первых, на словах, а во-вторых, одну вещь. Я решил, что могу на это согласиться. Хотя вещь, которую он мне дал, меня чрезвычайно удивила. Но начну со слов. Он попросил тебя, Дана, отправиться в Блишем, и как можно быстрее.
Я ждала совсем противоположного, Орлик, судя по всему, тоже. Он коротко оглянулся на меня – ох и не понравился мне этот взгляд! Не запретит ли он мне соваться в Навию теперь, когда об этом любезно просит наш самый опасный на текущий момент враг?
– В отличие от меня, они уже знали, что ты не смогла попасть в Нутряной мир через место перехода. Но знали и то, что есть кому провести тебя туда иным способом. Больше мне про их задумки выяснить ничего не удалось, так что перехожу ко второму пункту.
Он снова полез рукой под одеяло, и плечи парней опять сомкнулись. Да еще Орлик успел глянуть назад, обнаружил, что я немного сместилась в сторону, и, конечно, сам сместился туда же, а Сашка – за ним, как приклеенный. Мне снова ничего не было видно, Кимке-то хорошо, она высокая.
Странное молчание насторожило меня. Я метнула умоляющий взгляд на подругу, та заметила и прокомментировала:
– Украшение, о-о, что-то очень стильное! Типа ожерелья…
Я нервно хихикнула. В этот момент Орлик снова обернулся, рукой передвинул меня за Сашкину спину, а сам подошел к кровати, и Вилли что-то передал ему, какой-то шнурок с подвесками. Орлик изучал его долго, рассматривал со всех сторон, даже подкинул пару раз на ладони, словно проверял, не взорвется ли. Я постанывала от нетерпения. Но вот он медленно повернулся ко мне, подошел, ссыпал нечто в мою жадно протянутую ладонь. Я охнула, едва не уронила – и ощутила, как от ужаса холодеют губы и шевелятся волосы на затылке.
Узкий и грубый на ощупь шнурок, на нем подвешены три камушка наподобие тех, что называют в этом мире «куриным богом». Один – пепельно-серый, с серебристыми прожилками. Второй – изумрудно-зеленый, твердый, а стоит чуть потереть его пальцами, как возникает терпкий запах готовых лопнуть весенних почек, древесной смолы, влажной земли. Третий, цвета морской волны, перекатывается под оболочкой легкой рябью и легонько шумит, как ракушка.
Нет, я не прислушивалась и не терла камешки сейчас – мне было не до того. Но я это помнила, потому что бессчетное количество раз делала так много столетий назад. Мне хотелось покрыть ожерелье поцелуями, закричать от страха, разрыдаться, но все смотрели на меня и ждали объяснений.
«Я Дея, – сама себе напомнила я. – Я сильная… Должна быть сильной».
Откашлялась, прочищая горло, и произнесла:
– Это магены. У тебя, Вил, такие тоже есть, верно?
Он молча вытащил из-за ворота футболки черный шнурок с двумя подвесками: серой и изумрудной.
– Когда в Брите или Блишеме в знатной семье должен родиться ребенок, обычно приглашают из Хаваима варгану, а иногда двух или даже трех. Отчасти в роли повитух – хотя у людей есть свои лекари, природные духи могут в критической ситуации сделать то, что остальным не под силу. Но чаще они становятся для новорожденных чем-то вроде земных крестных, а родители делают им особые подарки, чтобы задобрить и получить для детишек немного защитной магии варган. Сразу после рождения варганы отламывают частички от своего тела и подвешивают на шнурок, который повязывают ребенку. Большинство тамошних жителей никогда не снимают этот шнурок. Когда должна была родиться моя Параклея, лекари заранее знали, что роды будут трудными, и потому пригласили сразу трех варган – духов камня, воды и дерева. Они мне очень помогли, без них все могло закончиться плохо. А потом каждая подарила малышке по магену. И она никогда не снимала шнурок со своей шеи!
Последнюю фразу я от страха выкрикнула. Орлик глядел на меня полными тревоги глазами:
– Почему ты думаешь, что это именно ее магены? Они ведь все примерно одинаковые, разве нет?
Я отрицательно дернула головой:
– Не для матери. Знаешь, сколько раз я касалась этих штуковин, терла между пальцами, болтала в воздухе, чтобы Параклея могла следить за ними глазками, вкладывала в ее ладошку? Да я знаю на них каждую зазубринку!
Больше я сказать ничего не смогла, позорно бросилась вон из палаты. На другой стороне холла рухнула на пластиковый стульчик, заходивший ходуном от такого напора, обхватила руками голову. За мной никто не последовал – совещались о чем-то или просто решили дать мне немного времени. Я то боролась со слезами, то прижимала к губам магены, один камешек за другим и все вместе. Наконец они появились, Сашка и Орлик, встали напротив меня, оба слегка пришибленные, наверняка переживают и не знают, как меня утешить. Первым подал голос Орлик:
