Тут пришлось сделать паузу, и Властитель сразу спросил:
– Ты не сказала мне об этом, Дея. Почему?
– Не хотела тебя беспокоить, – очень натурально передернула я плечом. – Вас обоих. Когда опасность в лице тех всадников будет устранена, наваждение исчезнет, развеется, как дым, Ви… Игнаций снова станет прежним. Поэтому мы оставили его в городе и по проходу, известному только Орлику, перешли сюда. А пока мы ждали вестей из Блишема вдвоем с моим другом Сашей, он как будто бы видел Игнация там, в Таргиде. Тогда мы оба решили, что ему просто показалось, но теперь я начинаю думать иначе. Дело в том, что ночью мы с Теомом разговаривали и он рассказал про трех хозяев Клавлава. И, если предположить, что Игнаций в самом деле, находясь под внушением, проник сперва в Таргид, а потом в Блишем, то он один мог увести куда-то Теома, добровольно или силой.
Я замолчала, не зная, как продолжать. Властитель и Параклея тревожно переглядывались, наверно, пытались переварить сказанное. А я спросила:
– Скажите, как может повести себя ледяной сукр, если два человека, которых он признает хозяевами, дают ему противоположные команды? Или, к примеру, один хозяин натравливает его на другого?
Гамелех глянул на дочь, и она тут же ответила:
– В такой ситуации сукр впадет в оцепенение, которое может длиться часами. Эта функция специально была оговорена при работе над клоном на всякий непредвиденный случай.
– Значит, если бы Игнаций попросил или потребовал, чтобы Теом покинул пост, а тот отказался, и оба захотели бы использовать сукра, как последний аргумент, пес остался бы лежать на месте, верно?
Отец и дочь синхронно кивнули. Потом Параклея добавила:
– Люди под заклятием всадников всегда очень убедительны, потому что сами верят в то, что должны сделать. Я много раз слышала об этом. И это дает нам надежду, что Игнаций не напал на Теома, а убедил в том, что ему необходимо покинуть дворец. Они могли улететь на Клавлаве, предварительно выбравшись на крышу дворца. Правда, там тоже есть охрана.
Властитель стремительно пересек кабинет, подошел к своему столу, как обычно, заваленному книгами, протянул руку за маской. Я догадалась, что сейчас он лично займется теми, кто дежурил на крыше. Но вдруг Гамелех обернулся ко мне и спросил тем особым голосом, который всегда меня пугал:
– На этот раз ты точно рассказала мне все, Дея?
Сердце ушло в пятки, и кровь прилила к щекам. Когда-то я досталась ему слишком юной, вот и навострился меня читать, как открытую книгу.
– Все! – отчеканила я. – Я только прошу тебя, Гамелех, предупреди всех, кого отправишь на поиски Игнация: пусть не причиняют ему никакого вреда! Он под глубоким внушением и не может отвечать за то, что творит.
Ни слова не ответив, Властитель покинул свои покои.
Глава двадцать первая
Дом с пеликаном
Я посидела немного в полной растерянности, потом Параклея неслышно приблизилась ко мне, опустилась на ковер у моих ног. Взяла в свои теплые ладошки мои безвольно упавшие руки, поочередно прижала к губам.
– Не волнуйся, отец не причинит зла Игнацию. Да и никто в Блишеме и Брите. Брата все любят.
Я горько вздохнула. Хотелось бы верить, но что, если Вил окажет сопротивление? Если он в своем одурманенном состоянии уже убил мальчика и об этом станет известно? Ну почему, почему, стоило нам явиться сюда из Внешнего мира, как в тихом, безмятежном городе стало твориться что-то непонятное и страшное?
– Почему-то я всегда была уверена, что именно Игнаций отыщет тебя, мамочка. – Голос Клеи отвлек меня от неприятных мыслей. – Он пообещал мне это, когда был еще совсем ребенком и я приходила поиграть с ним или почитать книжку перед сном. А свои обещания брат всегда держал. В последний год мы виделись редко, он лишь иногда наведывался сюда из твоего мира. Я чувствовала, что он что-то недоговаривает, и уже тогда у меня родилась робкая надежда, которая сбылась теперь.
Но мне было тяжело слушать сейчас про Вилли, и я спросила:
– Как ты жила все это время, родная? У тебя были здесь друзья?
Параклея на минуту задумалась, не выпуская моих рук. Потом ответила:
– Многие столетия моими настоящими друзьями можно было назвать только книги. Нет, я не сторонилась людей, я люблю общаться, и мне не бывает скучно с другим человеком. Даже дети интересны мне; нравится наблюдать, как каждый обретает свой неповторимый характер. Но мои подруги, пусть с разной скоростью, но все же становились хотя бы шестнадцатилетними. Некоторые решались взрослеть дальше, другие останавливались на этом. У тех и других скоро появлялись возлюбленные, потом мужья, дети. Они меня не забывали, приходили в гости, но больше общались друг с дружкой, пока я развлекала их малышей. Гипноз внешности очень велик, и им, должно быть, казалось странным вести свои взрослые разговоры при такой малышке, как я. А мальчики-друзья, которые в восемь лет клялись, что однажды станут моими мужьями, тоже подрастали и в гости больше не приходили, разве что вежливо раскланивались на приемах или в коридорах дворца. Так что постепенно я совсем отвыкла от общения, но потом появился Теом. И мы стали неразлучны.
Да, не при таких обстоятельствах я хотела побольше разузнать о женихе дочери. Но если ей не больно говорить о нем сейчас…
– А как вы познакомились? – спросила я, едва сумев пригасить жадный интерес в голосе. – Откуда он, где его родители? И кто они?
– Теома привез в Блишем, а потом привел во дворец Игнаций.
И вот тут я напряглась. Неожиданная информация. И по неизвестной причине до сей поры скрытая от меня.
– Привез откуда?
– Игнаций очень много путешествовал до того, как поступил в школу искателей. Этим он выполнял еще одно данное мне обещание. Однажды я поделилась с ним, как бы мне хотелось повидать все то, о чем знаю из книг, потому что к тому времени я уже прочитала достаточно, чтобы понимать, что каждый по-своему видит то место, которое посетил. И брат немедленно сказал, что готов стать моими глазами: он исследует для начала весь наш мир и расскажет мне обо всем, что увидит и с чем столкнется. Расскажет так, как это увидела бы я, потому что хорошо знает и понимает меня. Когда ему исполнилось десять, он покинул дворец, спустился с холма и постучал в первый же дом, на фронтоне которого был изображен пеликан…
– Пеликан? Что это значит? – заморгала я.
Клея всплеснула руками:
– Ах да, ты не знаешь, это ведь относительно недавняя традиция нашего мира. В общем, в последние столетия все меньше детей стало рождаться в Блишеме и Брите. Одна причина тебе известна – это почти катастрофическая перенаселенность нашего мира. Так что вот уже лет пятьсот в обоих кругах действует неписаное правило: если решился родить ребенка, будь готов пусть медленно, но стареть и однажды уйти на Сонную гору. Это не закон, но существует мнение, что так поступать правильно. Понимаешь, что это значит?
