– Тысячей больше, тысячей меньше, – мрачно съязвила матушка Ветровоск.
О необузданной юности нянюшки Ягг слагались легенды, имевшие, правда, строгий возрастной ценз.
– Ну спасибочки тебе, Эсме. – Нянюшка Ягг на секунду пригорюнилась, но тут же ахнула в притворном беспокойстве: – Да ты никак ревнуешь, Эсме? Неужто тебе завидно, что подруга немного погреется в лучах славы?
– Я? Ревную? С чего бы это? Всего лишь яблоки, и только. Было бы о чем переживать!
– Вот и я так думаю. Обычная галантность, чтобы польстить даме в летах, – кивнула нянюшка. – А у тебя как дела? Рассказывай.
– Нормально.
– А припасла ли ты дров на зиму?
– Почти.
– Вот и славненько, – протянула нянюшка. – Славненько.
Настала долгая пауза. На оконном стекле бабочка, разбуженная не по сезону теплым ветром, отбивала тихую дробь в попытке дотянуться до сентябрьского солнышка.
– А картошку-то, значит… выкопала уже? – продолжила расспросы нянюшка.
– Да.
– Хорошая нынче уродилась картошечка.
– Хорошая.
– А бобы уже засолила?
– Да.
– Небось ждешь не дождешься Испытаний на следующей неделе?
– Да.
– Небось готовишься?
– Нет.
Нянюшке показалось, что, несмотря на солнечный свет, по углам комнаты сгустились тени. Сам воздух стал темнее. Известное дело – хижина ведьмы чувствительна к настроению хозяйки. Но нянюшку было уже не удержать. Дураки несутся вперед сломя голову, но даже они сущие черепахи по сравнению с маленькими старушками, которым уже нечего терять.
– Придешь ко мне на ужин в воскресенье?
– А что будет?
– Свинина.
– В яблочном соусе?
– Да.
– Не приду, – кратко ответила матушка.
За спиной нянюшки раздался скрип, и дверь распахнулась настежь. Простой человек, чуждый ведьмовства, запросто объяснил бы: мол, ветер, конечно, что же еще? И нянюшка Ягг легко бы с ним согласилась, но спросила: а откуда взялся этот ветер и как он ухитрился поднять задвижку?
– Ой, кажется, я засиделась! – сказала она, проворно поднявшись. – А ведь в это время года дел невпроворот!
– Точно.
– Пойду, пожалуй.
– До свиданья.
Ветер с грохотом захлопнул дверь за ее спиной, и нянюшка поспешила вниз по тропинке.
Ей пришло в голову, что, возможно, она зашла чуть дальше, чем следовало. Но лишь чуть-чуть.
Недостаток бытия ведьмы – по крайней мере, в глазах некоторых людей – заключается в том, что им приходится селиться где-нибудь в сельской глуши. Но нянюшку такая жизнь более чем устраивала. Здесь имелось все, в чем она нуждалась. Здесь было все, что она когда-либо могла желать, хотя в молодости, бывало, у нее иссякал запас мужчин. Побывать в дальних краях, конечно, было занятно, но если вдуматься – что в них интересного? Незнакомые напитки и диковинная еда – безусловно, очень любопытны, но разок попробовал, и все. В дальние края отправляются по делам, но возвращаться нужно туда, где тебе все знакомо. В свой настоящий дом. Нянюшка Ягг питала слабость к тихим местечкам.
Конечно, размышляла она, пересекая лужайку, у нее нет такого вида из окна, как у матушки Ветровоск. Нянюшка жила внизу, в городке, в то время как матушка могла лицезреть лес, бескрайние равнины и огромный круглый горизонт Плоского мира.
«От такого вида, – рассуждала нянюшка, – можно запросто сойти с ума».
Ей говорили, что мир круглый и плоский, что было вполне логично. Но в то, что он летит сквозь пространство на спине четырех слонов, стоящих на панцире огромной черепахи, она не очень верила. Впрочем, против такого устройства вселенной она отнюдь не возражала, пока все это происходит где-то Там, Далеко, за пределами ее личного мирка в десять миль в поперечнике. Не касавшиеся ее вещи нянюшку Ягг не интересовали.
А вот Эсме Ветровоск нуждалась в большем, чем могло вместить это маленькое королевство. Она была ведьмой совсем другого сорта.
Поэтому нянюшка считала своей обязанностью не давать матушке Ветровоск закиснуть. Выходка с яблоками, по сути, мелочь, жалкое ехидство, но уж если на то пошло, Эсме беспременно требовалось нечто такое, чтобы каждый день ощущать полноту жизни. И если это нечто – ревность и досада, то так тому и быть. Теперь матушка обязательно придумает маленькую месть, какое-нибудь ничтожное унижение, о котором будут знать только они двое, – и тем утешится. Нянюшке было вполне по силам справиться с плохим настроением подруги, но если той станет скучно – пиши пропало. Скучающая ведьма способна на все.
Выражение «каждый развлекается, как может» звучит так, словно содержит некую моральную ценность. Возможно, так и есть, но вы бы вряд ли захотели оказаться рядом со скучающей ведьмой, которая решила себя развлечь. Потому что ведьмам частенько свойственно очень странное представление о веселье. А Эсме, без сомнения, была самой могущественной ведьмой из всех, что видели эти горы на протяжении многих поколений.
Впрочем, близились Испытания, а это значило, что несколько недель Эсме Ветровоск будет чем заняться. Она бросалась на всякий вызов, как форель на муху.
Да и нянюшка Ягг с нетерпением ждала Испытаний Ведьм. Целый день веселья, ну а вечером, конечно, большой костер. Слыханное ли дело – Испытания Ведьм без доброго заключительного костра? Даже представить такое странно.
Ну а потом можно запечь картошечку в золе.
День плавился в сумерках. Из всех углов, из-под табуреток и столов выползали тени, сбиваясь в кучу.
Матушка мерно покачивалась в кресле, закутавшись во тьму. Она о чем-то напряженно размышляла.
Поленья в камине прогорели и превратились в тлеющие угольки, гаснущие один за другим.
Ночь сгущалась.
Тишину хижины нарушали лишь старые часы, мерно тикавшие на каминной полке.
Затем послышался слабый шорох. Бумажный пакет на столе зашевелился и стал сморщиваться, словно сдувающийся воздушный шарик. Медленно-медленно неподвижный воздух наполнился тяжелым запахом гнили.
Чуть погодя из кулька вылез первый червяк.
Нянюшка Ягг вернулась домой и уже наполняла кружку пивом, когда в дверь постучали. Со вздохом поставив кувшин, она пошла открывать.
– Ого! Добрый вечер, дамы. Какими судьбами в наших краях? Тем более в такую холодину?
Нянюшка попятилась в комнату, впустив в дом сразу трех ведьм. Все были одеты в черные мантии и остроконечные шляпы – традиционные атрибуты ремесла, но парадоксальным образом именно они делали каждую из ведьм особенной. Нет ничего лучше одинаковой спецодежды, позволяющей выразить свою индивидуальность. Тут приспустим, там подошьем – вроде мелкие штришки, но как громко они кричат при общей, скажем так, одинаковости.
