– Кстати, о ведьмовстве… – сказала Летиция, с мастерством прирожденной председательницы переводя разговор в нужное ей русло. – Я решила, что должна обсудить с тобой вопрос твоего участия в Испытаниях.
– Неужели?
– Тебе… хм… не кажется несправедливым по отношению к другим ведьмам, что год за годом победа достается тебе?
Матушка Ветровоск посмотрела сначала на пол, затем на потолок.
– Не кажется, – ответила она наконец. – Потому что я лучше всех.
– Тебе не кажется, что это немного огорчает других участниц?
И вновь поиск ответа от пола до потолка.
– Нет.
– Но, вступая в состязания, они заранее уверены, что обречены на провал.
– Как и я.
– Но… разве ты…
– Ты не поняла. Я тоже вступаю в состязания, будучи уверенной, что им не победить, – сухо ответила матушка. – А они должны браться за дело с уверенностью, что победы не видать мне. Неудивительно, что они постоянно проигрывают – с таким-то настроем.
– Твое присутствие их несколько расхолаживает.
Матушка посмотрела на Летицию с удивлением.
– А что плохого в том, что они борются за второе место? – осведомилась она.
Летиция азартно бросилась в атаку.
– Мы надеялись убедить тебя, Эсме, согласиться на почетную должность. Ты сможешь произнести небольшую вдохновляющую речь, вручить награды и, возможно… хм… войти в состав судейства.
– Там будет судейство? – удивилась матушка. – Но у нас никогда не было судей. Обычно все и так видели, кто побеждает.
– Это верно, – подтвердила нянюшка, вспомнив, чем раз или два завершились Испытания. Матушка Ветровоск всегда побеждала, хм… крайне убедительно. – Истинная правда.
– Это может стать очень красивым жестом, – продолжала Летиция.
– А кто решил, что должны быть судьи? – поинтересовалась матушка.
– Э-э… комитет… то есть… ну… нас собралось несколько человек. Для того, чтобы управлять процессом…
– Понятненько, – сказала матушка. – Значит, и флажки будут?
– В смысле?
– Вы там все завесите гирляндами из маленьких флажков? Небось еще и яблоки на палочках станете продавать?
– Какие-то украшения должны быть…
– Правильно. Костер-то хоть будет, я надеюсь?
– Конечно. Изящный и вполне безопасный.
– Ну конечно. Все пройдет миленько и безопасненько, – сказала матушка.
Госпожа Увертка выдохнула с заметным облегчением.
– Ну вот, все и уладилось, – сказала она.
– Правда?
– Мне показалось, что мы договорились…
– Неужели? Серьезно? – Матушка взяла кочергу и яростно потыкала ею в горящие дрова. – Я над этим поразмыслю.
– Матушка Ветровоск, можно я скажу откровенно? – спросила вдруг Летиция.
Кочерга замерла на полпути.
– Ну?
– Времена меняются, ты ведь знаешь. Кажется, я поняла, почему ты считаешь нужным обращаться с другими заносчиво и грубо. Однако я разговариваю с тобой как с подругой. Поверь, тебе весьма полегчает, если ты смягчишься и станешь чуть более милой – как наша сестра Гита, например.
Улыбка нянюшки Ягг превратилась в каменную маску, но Летиция будто ничего не замечала.
– Похоже, все ведьмы на пятьдесят миль в округе трепещут перед тобой, – продолжила она. – Осмелюсь заметить, ты действительно обладаешь кое-какими впечатляющими навыками, но чтобы быть ведьмой в наше время, необязательно слыть старой брюзгой и стращать людей. Я говорю это совершенно по-дружески…
– Будете уходить, закройте за собой дверь, – перебила матушка.
Намек был ясен. Нянюшка Ягг поспешно поднялась.
– Полагаю, мы могли бы обсудить… – запротестовала Летиция.
– Я провожу вас до дорожки, – поспешно проговорила нянюшка, выволакивая трех ведьм из-за стола.
– Гита! – раздался вдруг голос матушки, когда вся компания подошла к двери.
– Что, Эсме?
– Проводишь их и вернешься.
– Да, Эсме.
И нянюшка побежала догонять троицу, шествовавшую по тропинке.
Походку Летиции нянюшка определила для себя как «нарочитую». Было бы неправильно судить о ней по отвисшим щекам, не в меру встрепанным волосам и глупой привычке размахивать руками во время беседы. Так или иначе, но она ведьма. А стоит поскрести любую ведьму, как ты увидишь… ведьму, которую поскреб на свою беду.
– Крайне неприятная особа, – проворковала Летиция. Но это было воркование крупной хищной птицы.
– Тут ты, конечно, права, – сказала нянюшка. – Хотя…
– Давно пора сбить с нее спесь!
– Ну-у…
– Она ужасно с тобой обращается, госпожа Ягг. С замужней женщиной преклонных лет!
На миг глаза нянюшки сузились.
– Такой уж у нее характер, – сказала она.
– Довольно отвратительный и склочный характер!
– Ну да, – откликнулась нянюшка. – Характеры бывают разные. Но видишь ли…
– Гита, подкинешь что-нибудь для праздничного стола? – быстро вмешалась мамаша Бивис.
– Пожалуй, пожертвую пару бутылочек, – ответила нянюшка. Гнев ее несколько поутих.
– О, домашнее винцо? – обрадовалась Летиция. – Как славно!
– Да, что-то вроде вина. Кстати, вот и дорожка, – сказала нянюшка. – А я пока… вернусь и пожелаю ей спокойной ночи…
– Прискорбно видеть, как ты пляшешь под ее дудку, – поджала губы Летиция. – Это унизительно.
– Да. Наверное. Но что поделать – такая уж я привязчивая. Доброй ночи.
Вернувшись в домик матушки Ветровоск, нянюшка застала ее стоящей посреди кухни с руками, скрещенными на груди, и выражением лица, напоминавшим о незаправленной кровати. Одна нога выбивала на полу дробь.
– Она выскочила замуж за волшебника, – фыркнула матушка, едва подруга переступила порог. – Только не говори мне, что в этом нет ничего такого.
– Волшебники имеют право жениться, ты же знаешь. Достаточно сдать посох и остроконечную шляпу. Нет такого закона, который запрещал бы им женитьбу, если они отказались от колдовства. Иначе считается, что они женаты на своей работе.
– Думаю, быть женатым на ней – та еще работенка, – кисло ухмыльнулась матушка.
– Много ли нынче намариновала? – поинтересовалась нянюшка, сменив тему.
Выражение лица матушки навело ее на мысли об уксусе.
– Весь лук пожрала мушка.
– Какое несчастье! Ты ведь так любишь лук.
