– Господин Гопкрафт угостил меня целым мешком картошки, – похвасталась нянюшка, когда вокруг завязалась непринужденная беседа. – Пойду-ка принесу. Разведешь пока огонь, Эсме?
Вдруг в воздухе что-то изменилось. Подняв голову, нянюшка увидела сияющие в сумерках глаза матушки.
Наученная горьким опытом, она немедленно бросилась на землю.
Рука матушки мелькнула в воздухе, словно комета. С пальцев сорвалась жаркая искра.
Костер взорвался. Струя бело-голубого пламени взметнулась сквозь сложенные ветви и заплясала в небе. Резкие тени превратили лес в гравюру. Ударная волна посрывала остроконечные шляпы и опрокинула столики. Из пламени вылепились замки и фигуры забытых героев, древние армии вновь сошлись в смертельных боях. Огонь хватал за руки и гнал в пляс. Пламенные сцены застывали на сетчатках глаз и проникали прямо в головы…
А потом огонь утих и превратился в обычный костер.
– Простить – не значит забыть, – усмехнулась матушка.
На рассвете матушка Ветровоск и нянюшка Ягг возвращались домой по щиколотку в тумане. Ночь в целом удалась.
Через некоторое время нянюшка нарушила молчание:
– Нехорошо ты поступила.
– Я ничего не сделала.
– Да, но… то, что ты не сделала, – это и есть нехорошо. Все равно что выдернуть из-под человека стул, когда он уже садится.
– Кто не смотрит, куда садится, тому лучше оставаться на ногах, – возразила матушка.
По листве стукнул дробью один из тех коротких ливней, какие случаются, когда несколько дождевых капелек-индивидуалисток откалываются от большого коллектива.
– Ну хорошо, – уступила нянюшка. – Но все равно это было немного жестоко.
– Ладно, – легко согласилась матушка.
– Многие найдут это подленьким.
– Пускай.
Нянюшка вздрогнула. Мысли, которые промелькнули в ее голове через секунду после того, как Пьюси закричал…
– Я тут ни при чем, – продолжила матушка. – Я никому не вкладывала в голову такого, чего прежде там не было.
– Извини, Эсме.
– Ничего.
– Но… Летиция не хотела проявлять жестокость, Эсме. Она, конечно, злобная, властная и глупая, но…
– Ты ведь с детства меня знаешь, да? – перебила матушка. – Мы ведь с тобой не один пуд соли съели.
– Да, конечно, но…
– И ты никогда не опускалась до всяких там «я говорю это как подруга», верно?
Нянюшка покачала головой. Довод был веский. Никто, даже отдаленно симпатизирующий человеку, ни за что такое не сболтнет.
– Какая радость вообще в ведьмовстве? – спросила матушка. – Даже слово какое-то дурацкое.
– А шут его знает, – ответила нянюшка. – Я-то подалась в ведьмы, чтобы приваживать мальчиков.
– Думаешь, я не знаю?
– А каков был твой интерес, Эсме?
Матушка остановилась и поглядела сперва на морозное небо, а потом на землю.
– Не знаю, – призналась она. – Наверное, такой же.
«То-то и оно, – подумала нянюшка. – То-то и оно…»
Возле матушкиного домика они спугнули оленя.
У задней двери красовалась аккуратно сложенная поленница, а на пороге стояла пара мешков. В одном из них покоилась большая сырная голова.
– Похоже, сюда приходили господин Гопкрафт с господином Беднокуром, – сказала нянюшка.
– Хмм…
Матушка посмотрела на аккуратно, но безграмотно исписанный листок бумаги, прикрепленный ко второму мешку:
«Дорагая гаспажа Витровоск! Я был бы висьма презнатилен, если б вы разришыли назвать этат новый премеальный сорт «Есме Витровоск». Нодеюсь вы в добрам здравии, Перси Гопкрафт».
– Так-так-так. Интересно, кто его надоумил?
– Совершенно не представляю, – ответила нянюшка.
– Я так и думала.
Матушка с подозрением принюхалась, развязала мешок и вытащила оттуда «Эсме Ветровоск» – довольно округлую, слегка приплюснутую и заостренную с одного конца. Это была луковица.
Нянюшка Ягг вздохнула.
– Ну вот что за человек! Я же его просила не…
– Что-что?
– Да так… ничего…
Матушка Ветровоск вертела и вертела в руках луковицу, пока весь мир, включая нянюшку, ждал решения своей участи. Наконец она определилась.
– Лук очень полезный овощ, – сказала она. – Крепкий. Злой.
– И для организма нужный, – подхватила нянюшка.
– Хорошо хранится. Придает вкус.
– Пикантный и распаляющий, – облегченно закивала нянюшка, запутавшись в эпитетах. – А уж как с сыром хорош…
– Не стоит заходить так далеко, – остудила ее пыл матушка, укладывая лук обратно в мешок. Ее голос звучал почти дружелюбно. – Попьешь чайку, Гита?
– Э-э… Пожалуй, я лучше пойду…
– Ну как хочешь.
Матушка начала было запирать дверь, но вдруг остановилась и слегка ее приоткрыла. Нянюшка заметила голубой лукавый глаз, смотревший на нее сквозь щелку.
– А все-таки я оказалась права, – сказала матушка.
Это был не вопрос.
Нянюшка кивнула.
– Ага.
– Все вышло так… мило.
Анк-Морпоркский национальный гимн
BBC Radio 4, 15 января 1999 г.
В 1998 году «BBC» (или, по крайней мере, часть ее) поинтересовалась, не имеется ли у Плоского мира гимна?
Я сказал, что такового не существует, но у города Анк-Морпорка свой национальный гимн, конечно же, быть должен.
Тогда они сказали: «Может быть, напишете его?»
В итоге первый в истории национальный гимн вымышленного города-государства был торжественно исполнен на «BBC Radio 4» 15 января 1999 г. в еженедельной программе, посвященной – чему бы вы думали? – ну конечно, национальным гимнам!
Карла Дэвиса попросили сочинить музыку, и мы несколько раз очень долго беседовали по телефону о том, как именно должна звучать эта вещь. Кульминацией переговоров стал звонок из нью-йоркского такси, в котором он играл для меня на ходу, кажется, на ксилофоне.
Музыка получилась чудесная. Именно такая, о какой я просил, – тяжеловесно-имперская, немного грозная и полная ликующей помпезности. Если не ошибаюсь, гимн сыграл Шотландский симфонический оркестр «BBC», аккомпанируя чудесному сопрано, благодаря которому припев превратился в нечто вагнеровское.
Официально гимн никогда не исполнялся второй раз – по запутанным причинам, связанным с деньгами и авторским правом. Тем не менее первая версия каким-то образом оказалась в сети. Вот ведь какие бывают прохвосты!..
