— Надеюсь, что раньше. Непогода и сбои в передаче сигналов должны сами по себе привлечь к нам внимание. Как только рассветёт, за нами вышлют катер.
— Мы замёрзнем раньше, − усмехнулся Ро.
— Пока двигаемся, у нас хорошие шансы выжить! — бодро ответил всем Харадо.
Он прекрасно знал, что его товарищам весь этот разговор нужен исключительно для того, чтобы почувствовать уверенность командира. Они знают, что за ними присматривают; знают, что помощь может запоздать. Ребята всё знают, и готовы к трудностям, но им будет легче, если они услышат его твёрдый голос и чёткие команды. Абсолютное доверие, испытываемое к командиру — это не пустой звук. Кацу завоевал его и берёг.
— Так что не расслабляемся и почаще пинаем нашего маляра! — громче крикнул Харадо, чтобы перекрыть завывания ветра. − В его интересах шевелить ногами, а не висеть.
Художник грозился выжить и нарисовать десять… двадцать шаржей на бесчувственного чурбана за непонимание разницы между малярами и им.
Кацу иногда весело огрызался, предлагая оставить талантливого бумагомарателя на льду и подождать, когда его ринется спасать стайка Муз искусства.
Они шли до рассвета, но так и не нашли достаточно снега, чтобы зарыться в него. Костюмы защищали их от лютого мороза, но только до тех пор, пока тело само вырабатывало тепло. Стоило остановиться — и экспериментальная одежда переставала аккумулировать дополнительное тепло и теряла свои преимущества. Это было сделано специально, чтобы не перегреть тело при работе. И вот настал момент, когда пришлось остановиться из-за потерявшего сознание художника.
— Полчаса отдыхаем и вновь идём дальше, − забирая на руки бессознательного товарища и тормоша его, Кацу устроился на льду.
Ребята окружили их, прижимаясь и стараясь укрыться всем тем, что успели похватать, выбегая из дома.
Полчаса оказались мифическим сроком. Уже через пять минут разгорячённые ходьбой тела остыли и холод стал пробираться внутрь. Все прижались плотнее друг к другу, прикрываясь тентом от ящика с энергетической установкой и парочкой одеял.
В момент паники, связанной с медведем, в эти одеяла были замотаны Тиба с товарищем, так как они спали и выскочили в сени вместе с ними. Потом уже ребята вскочили в ледяные комбинезоны и интуитивно прикрылись сверху нагретыми телом одеялами. Вместе с ними и убегали, сообразив, что в любой момент из них можно будет сделать носилки в случае надобности.
Однако Кацу не позволил положить на одеяла художника, заставив того, превозмогая боль, идти дальше, опираясь на помощь товарищей.
Никто не возразил Харадо, понимая, что мороз на этих землях — основной убийца.
Кацу сидел на льду, стараясь в таком положении шевелить мышцами ног и спины, чтобы хоть как-то заставить специальную ткань комбинезона продолжать вырабатывать дополнительное тепло. Одновременно он пытался дышать в чуть отодвинутый от шеи ворот обмякшего художника, чтобы жар его дыхания проникал под одежду товарища и грел его.
Кацу допустил ошибку, стараясь как можно быстрее согреть его, не дав себе передохнуть, и поплатился головокружением, перешедшим в короткое беспамятство. Поняв, что его сознание поплыло, Харадо намертво вцепился в художника, а в душе разлилась досада.
Ему не верилось, что для него и ребят всё закончится так глупо! Дурацкое стечение обстоятельств и недальновидность устроителей этой практики! Это была последняя контролируемая мысль, прежде чем он ощутил себя под лучами дарующей свет и энергию звезды, сидящим на большом камне и ловящим рыбу!
Это волшебное воспоминание мелькнуло, сменившись видом дружной компании там же, на озере… Тиба и Рико спали после воздействия странного старика, который говорил, что отблагодарит Кацу позже…
А в следующий миг в той же грёзе он увидел Шайю. Не где-нибудь, а здесь во льдах! Она стояла перед ними всеми и её глаза сначала широко раскрылись в удивлении, а потом в них вспыхнула тревога, переходящая в панику. Меньше всего ему хотелось пугать эту славную девочку, впрочем, она быстро исчезла. А он, испугавшись за неё, очнулся.
— Всем встать. Продолжаем движение! Уже рассвело*, и помощь будет скоро!
(Прим. Авт. * Конечно, рассвет не мог прийти одновременно на Ледяные земли и в южный город, где устроилась медитировать Шайя, но так красивее, когда обоим удалось отпустить погулять свои души на рассвете)
Кацу умолчал, насколько скоро, собираясь до конца поддерживать ребят столько, сколько потребуется: час, два, полдня, сутки… они у него будут двигаться в любом состоянии! Их всех хорошо тренировали, и ничего страшного не случится из-за небольшого марафона.
Спасатели прибыли через полчаса. Тревогу поднял Ниярди и потребовал срочно вернуть все группы на базу. Профессор поставил на уши семью Харадо, и те подняли с военного космодрома скоростной шаттл для вызволения ребят из ледяного плена. А потом было расследование, результаты которого показали, что на все три группы было совершено покушение из космоса. Первое… одно из многих.
Глава 25. В этой главе речь идет о многом, так как она итоговая и завершает повествование первой книги
Всю зиму Шайя, вдохновлённая тем, что сумела вовремя поднять тревогу по поводу студентов профессора, медитировала вместе со всеми. Она с энтузиазмом встречала рассветы и провожала закаты. Ей нравилось чувствовать некое единство с природой, хотя повторить прошлый успех с разделением физического тела и астрального ей больше не удалось.
После утренней медитации Шайя продолжала заниматься хореографией и перешла на новый уровень, в котором программа учила её уже не только базовым движениям, но и танцевальным элементам.
Когда девочка включала музыку и соединяла всё то, что выучила, то она сама себе казалась сказочной героиней, живущей в таинственном месте.
После танцев Шайя хлопотала по дому и в саду, а после обеда она продолжала учить языки, выполнять задания профессора и освобождалась только к вечеру. Перед сном, устроившись среди подушек на кровати, она смотрела сериалы, посвящённые отчасти ей.
Так получилось, что у Шайи нашлось множество девушек-последовательниц, захотевших уехать на природу и снимать свою жизнь.
Многие из них смотрелись нелепо из-за того, что старались скрыть свой возраст за детскими платьями и броским макияжем, но немало было и тех, у кого получалось привлечь зрителей, нащупав свою собственную манеру подачи видео-зарисовок и заменить красивейшие виды заповедника другими эффектными планами.
И всё же фильмы Шайи оставались лидерами, а её детское личико стало символом всего того, что связано с природой. Правда, оно уже больше походило на рекламный логотип, состоящий из трёх мазков художника, чем на фото живого человека.
Волну коротких зарисовок о жизни в деревне, снятых блогерами, перекрыл проект одного из ведущих каналов телевидения, создавшего фильм про юную девушку из алани, попавшую из прошлого в настоящее.
