— Думаете, у меня за столько лет работы не образовалось чутья на неприятности?
Она пожала плечами и с интересом посмотрела на сидящего перед ней алайянца. А ведь он странный! Профессор говорил, что усовершенствованный мозг оказывает изменения на личность и вообще… но речь шла об агрессии, а ведь это случалось не всегда, хотя изменения происходили неминуемо со всеми…
— Я могу вам с уверенностью сказать, − продолжил говорить Кубо, − что срыв сотрудничества с планетой Старк от нашего прогноза не зависит.
Мужчина с удовольствием следил за сменой выражений на лице молоденькой сотрудницы.
— А вот репутация нашего отдела может пострадать, если мы будем выдавать недоказуемые, не просчитанные результаты.
Кубо для придания большего эффекта своих слов показательно смял листок драгоценной бумаги и небрежно щёлкнул по нему, отправляя в полёт.
Шайя проводила взглядом бумажный комок, который теперь валялся на полу, и подумала о том, что стала свидетелем своеобразной аллегории в исполнении начальника. Это не отдел сомнут с лёгкостью бумаги, а её, начинающего специалиста, «скомкают» и выкинут в никуда.
— У всех своя работа, госпожа Ниярди. Все готовы к тому, что есть некие силы, которые намерены не допустить нашего сближения со старковцами, и вы со своими предчувствиями только нагнетаете обстановку, а не помогаете.
— Я понимаю вашу точку зрения, − медленно проговорила Шайя, − но в данном случае считаю важным предупредить, что в том виде, как сейчас запланирована работа, ничего не получится.
— Без всяких обоснований?
— Вы же знаете, что у меня нет всех необходимых данных и даже если их предоставят, то мне не хватит образования, чтобы проштудировать всю цепочку самостоятельно.
Кубо досадливо отмахнулся:
— От вас этого не требуется, специалистов хватает. Госпожа Ниярди, вы всё-таки хотите выставить в неблагоприятном свете весь отдел!
— Моё личное мнения никак не отбросит тень на других сотрудников.
— Вы лукавите и знаете об этом. Мы не может ничего изменить, а ваша пометка обратит на наш отдел в неблагоприятный момент пагубное внимание.
— А какой смысл тогда в наших прогнозах?!
— Вы забываетесь, приобщая себя к нашим прогнозистам. Все мои сотрудники при неблагоприятном выводе умеют обосновать низкий процент успеха, а вы нет.
Шайя стояла, опустив голову, и взрослая часть её души была абсолютно согласна с расчетливым Кубо, но другая не сдавалась, требовала тормошить всех, пересматривать весь процесс задуманной работы, как сделал это Ковалле… Если создать напряжение, то кто-то что-то придумает, где-то можно заранее подстелить соломки, укрепить там, где тонко… Надо цепляться за каждый шанс, чтобы действовать с опережением, а не ждать хода противника!
— Я забираю у вас этот проект и готов сейчас дать вам хорошую рекомендацию.
— Мне осталось совсем немного, чтобы доработать год, − растеряно вздохнула Шайя, чувствуя, что, разволновавшись, упускает что-то.
— Дорогая моя, вы же прогнозист, и я буду разочарован, если вы не просчитали свой визит ко мне. Из уважения к моему другу я выбрал наиболее благоприятный для вас вариант.
— Да, я понимаю, спасибо.
Через полчаса Шайя выходила на свободу, которой не была рада и не ждала, но с чистой совестью. Кому понадобится сотрудник, не сумевший продержаться на работе даже год, она даже представить себе боялась.
Она оглянулась назад и взглядом нашла окно своей каморки, а потом перевела взгляд на окна Кубо. Они ничем не отличались от ряда других, но Шайя всё стояла и смотрела, заново переживая своё выступление перед начальником.
Она догадывалась… нет, она знала, что её уволят, но до последнего надеялась на другую реакцию. Устав стоять и пережёвывать случившееся, Шайя развернулась, чтобы идти домой и встала как вкопанная.
Как же она пропустила слова господина Кубо о том, что он тоже почуял неладное с проектом!
И что же это получается, почуял и дал его ей?
Всё же не зря она при первом взгляде на него сразу подумала о том, что они не сработаются!
Впрочем, о работе прогнозистом в существующем виде ей вообще лучше забыть. Пока ещё тянут лямку старые служащие, то с ними тягаться бесполезно, а лет через десять-двадцать… впрочем, скорее всего, эта профессия − одна из вымирающих.
Дома профессор попытался вновь настоять на поступлении в закрытую академию, рисуя перед Шайей открывающиеся возможности, руководящие посты.
— Это не моё! Я хочу быть сама по себе.
— Так не бывает.
— Но вот вы, дядюшка, сами выбираете, чем заниматься!
— Цветочек, всё не так просто и очевидно.
— Я понимаю, но и вы поймите: закрытая академия лепит лидеров, а это не по мне. Я не хочу жить только работой, а иначе не получится.
— Что ж, может, ты права. Тогда что же ты будешь делать? Конфеты?
— Пока ищу что-нибудь подходящее, то почему бы и нет? Лето в разгаре, созревают ягоды, фрукты и можно подзаработать на заготовках.
— Не этого я для тебя хотел.
— Не расстраивайтесь дядюшка, это всё временно. Я буду искать свой путь − и найду!
Как решили, так и поступили.
На выходных Шайя ездила с профессором и Цером в заповедник, где они занимались садом и огородом, много ходили по лесу, собирали ягоды, корешки, грибы. А в будние дни девушка обрабатывала урожай и сдавала его на маленькую шоколадную фабрику Зарины, где Цер теперь возглавлял производство, командуя группой помощников. Шайя была рада возобновить общение со старым и сильно занятым другом, но вскоре его приревновала любимая девушка − и совместные поездки в заповедник прекратились.
— Ты должен был сказать, − укорила его Шайя, когда ей высказала свои (в общем-то обоснованные) претензии встречающая их невеста.
Но молодой мужчина вяло подтвердил свой статус жениха, хотя когда его возлюбленная расплакалась, всё же побежал её утешать.
Шайя осталась растерянной после того, что увидела, но на следующие выходные она не стала приглашать Цера ехать в заповедник, а он вроде как согласился с этим. И ей показалось, что отныне у каждого свой путь, и хоть они остались друзьями, но было это уже как-то по-другому, без прежней родственной близости.
Первый месяц свободной жизни пролетел как один день, а второй уже вызывал тревогу и появились ростки обречённого понимания своей ненужности. Шайя как всегда активно интересовалась всеми событиями, во многом помогала профессору, немного переоценившему свои силы и включившемуся в многочисленные проекты, но настоящей работы всё не находила.
И вот когда зарядили дожди, а за городским куполом завывали осенние ветра, ей на глаза попалось интервью с военврачом с космической станции Ореон.
