— В этой сказке королём будет дядюшка! Ему приглядывать за Нико и направлять его.
Счастливая улыбка расползлась по её лицу. Профессору будет просто некогда скучать и для него патронаж над забракованным системой подростком станет хорошим опытом.
К тому же, дядя сумеет сделать выводы о недальновидности тестовой программы и, являясь не последним человеком на Алайе, поставит под сомнение её результативность.
А может, даже решится заявить, что нельзя доверять машине судить о человеке!
Сколько бы умнейших специалистов не работало над составлением программы, всё равно нельзя полностью полагаться на неё. Прислушаться к рекомендациям — да! Но строить всю систему образования на этом, лепить будущее, исходя из тестов — это же преступление!
Шайя разволновалась и вспомнила земной фильм «Я робот» с Уиллом Смитом. Пока там дело не пошло к развязке, её раздражал главный герой с его нелюбовью к роботам. Потом в фильме стало всё очевидно и зло заиграло красками, оправдывая паранойю героя, но вначале его поведение бесило.
А теперь она оказалась на его месте.
Ей дико видеть, как вся жизнь на планете определяется и подчиняется специализированным программам. Это, конечно, не самообучаемые программы, которые грезят о захвате человечества, но роль человека в ключевых моментах слишком низкая. И, к сожалению, все словно ослепли, не видя недостатков системы. Привыкли или когда-то было настолько плохо, что теперь готовы беречь и мириться с неким процентом загубленных жизней?
Раздался шелест отодвигаемой двери — и сердце тревожно ёкнуло, напоминая о предстоящем сложном разговоре с профессором. Дядюшка вернулся домой, и пора было посвятить его в грядущие перемены, рассказать о первом своём подопечном, который ещё ни слухом ни духом не в курсе, как вскоре изменится его жизнь.
Шайя выскочила встречать Ниярди, как чёртик из табакерки, и суетливо подпихнула ему тапочки, бестолково мешалась, не зная, как угодить; потом, ойкнув, побежала на кухню, чтобы поставить разогреваться ужин, а когда дядюшка устроился за столом в ожидании еды, нервно заглядывала в его глаза, пытаясь определить настроение.
— Шайя, что случилось? Ты меня пугаешь.
«Только не волнуйтесь!» — хотела произнести она, но тут же поняла, что эти слова вызовут обратный эффект.
«У меня важные новости!» — подобрала новую фразу — и поморщилась. Ежу понятно, что не просто так она тут политесы разводит. А если сказать в лоб?
«Я уезжаю. Всё решено. Обсуждению не подлежит!» — после этой фразы внутри взвыла сирена. Так можно и здорового человека довести до сердечного приступа.
— Шайя, у тебя такая живая мимика, только вот выражение твоего лица мне не нравится. Всё как-то чрезмерно и пугающе безапелляционно.
— Это потому, что я ужасно волнуюсь и не знаю, как сказать о своём отъезде.
— Куда это собралась? Мы же завтра собирались в заповедник?
Девушка согласно кивнула и посмотрела на дядюшку щенячьим взглядом, заведомо признавая свою вину, но не обещая исправиться.
— Я нашла своё призвание и лечу на Ореон.
— Нет. Шайя, нет! — подскочил Ниярди. — Тебе там нечего делать! Не сегодня-завтра туда придут имперцы!
— Не завтра, так послезавтра, − зло усмехнулась девушка. — Это ожидание длится не один год, но Ферманам незачем нападать на саму станцию. Они неплохо кормятся возле неё, тишком нападая на торговые корабли. И Ореон сам падёт им в руки, если ничего не сделать. Так что боевые действия на станции отменяются.
— Шайя! Это всё несерьёзно!
— Для меня всё это очень серьёзно! Я боюсь, и поэтому стараюсь быть объективной. Мне надо подготовиться к тому, что меня ждёт.
— Девочка моя, цветочек, я найду тебе работу по душе! Тебе надо только немного подождать.
Шайя не смогла смотреть в обеспокоенные глаза профессора и бросилась его обнимать.
— Я не могу ждать. Меня тянет туда! Невозможно объяснить словами, но мне хорошо думается о том, как я устроюсь на станции, какие проблемы меня ждут, но стоит только представить, что я остаюсь, как всё вокруг начинает давить, раздражать, мешать…
— Но как же… малышка, ты такая юная! Твои сверстники ещё сидят в аудиториях и учатся.
— А те, кто не поступил в академию, уже пашут за ползарплаты или, не видя будущего, ступают на кривую дорожку.
— Но Шайя, на Ореоне опасно!
— Не вы ли говорили о преодолении трудностей? Я готова к ним и не хочу отступать. Единственное, из-за чего болит моё сердце, так это вы.
Они оба молча сидели, пока по квартире не разнёсся запах подгоревшей еды. За ужином Ниярди несколько раз порывался что-то сказать, но, нахмурив брови, замолкал. Так и ели в молчании.
Шайя смолола какао-бобы и, заварив их, начала рассказывать о неожиданном разговоре с Нико. Похвасталась, что смогла определить в нём призвание, и горда тем, что сумеет помочь ему.
— Руководитель?
— Да! Если бы у него были капиталы, то мы стали бы свидетелями образования нового концерна, но реальность вносит свои коррективы. Правда, парня поначалу придётся направлять. Один он не сможет сообразить, как подготовиться и сдать школьные экзамены, как разобраться с предлагаемыми направлениями в академиях и поступить на бюджетное место.
— Думаешь, он так хорош?
— Этот юноша давно предоставлен сам себе и в нём нет детской наивности. Он уже смотрит в будущее, не питая иллюзий. Не сомневаюсь в его упорстве и целеустремлённости. Допускаю, что многие его показатели будут средними, но уверена, что на этого паренька стоит потратить усилия.
— Ну что ж, надо бы глянуть на твоего протеже, − вздохнул Ниярди.
— Так вы поможете? То есть вы не против, что я лечу на Ореон?
— Конечно, помогу, и конечно, я против!
Шайя приоткрыла рот, чтобы ответить, но не нашла что сказать.
— Цветочек, мой отец когда-то был против моего упорства в учёбе, и он заставил чувствовать меня виноватым перед ним. Очень изнуряющее и разрушающее чувство, признаюсь я тебе.
Девушка помогла пересесть профессору на мягкий диван вместе с кружкой горячего какао и устроилась рядом с ним, а дядюшка продолжал рассказывать:
— Ему хотелось, чтобы я выбрал простой и понятный путь, поскорее начал зарабатывать деньги. У меня были отличные перспективы, и я мог бы довольно быстро обзавестись лучшими модификациями, но всему помешал мой пытливый ум. И я не жалею ни о чём! Ни о плохом, ни, тем более, о хорошем.
А Шайя подумала, что профессора судьба уберегла от модификаций мозга. Сначала, оказывается, ему не хватало денег оплачивать учёбу в одной академии, потом в другой, а дальше он привык учиться, усваивать горы знаний…
— Так вправе ли я тебе мешать? Да и какой был смысл в медитациях, если не прислушиваться к интуиции?
