Она ускорила шаг, ругая себя, что так увлеклась загадочной картой. Это стоило им драгоценных минут, и Бетти казалось, что они уже опоздали.
В гавани, как она и боялась, было пусто. Ни движения, ни звука – только лодки слегка поскрипывали, качаясь на серой воде. Девочки пробирались в тумане от одного края гавани до другого, стараясь ступать потише. Их собственная лодка, недавно выкрашенная в жизнерадостный зеленый цвет, покачивалась на воде в такт с остальными и слегка подергивала причальный канат, как будто ей не терпелось отправиться в плавание.
Флисс показала куда-то за нее:
– Смотрите. Лодка стражников.
Бетти едва разглядела ее в клубящемся тумане – маленькую лодку на самом краю гавани, черную, с железным орнаментом на носу, изображавшим ворон. Три ряда сидений: два для стражников, а третий, посередине, с кандалами, – для заключенных.
– Но где же вторая лодка? – удивилась Бетти. – Пайк говорил, что еще двое стражников обыскивают другую часть острова.
Под ногой что-то хрустнуло. Бетти наклонилась и нащупала на земле крошки.
– Крошки от печенья! Их наверняка бросила Чарли – значит, она тут была!
– Была, да сплыла, – мрачно сказала Флисс.
Бетти посмотрела туда же, куда и она, и увидела канат, свисающий с железного кольца рядом с лодкой стражников. Он был завязан хитрым узлом – Бетти смутно припомнила, что видела такой в одной из папиных книг по мореходству. Внутри у нее все сжалось от страха.
– По крайней мере, теперь мы точно знаем, что Чарли больше не на Вороньем Камне. – Она указала на перерезанный канат. – Ее увезли на второй тюремной лодке.
– Да что ж такое! – воскликнула Флисс, и на ее темно-карих глазах выступили слезы. – За что это нам? – Она сердитым взглядом окинула гавань. – Даже прилив этот дурацкий, и тот против нас! И этот мерзкий туман! Почему нам никогда, никогда не везет?
Бетти тронула ее за руку:
– Не падай духом. И везение тут ни при чем. Дело не в нем. Дело в поступках.
«В моих поступках», – добавила она про себя.
– А бабушка? – Флисс продолжала сквозь слезы всматриваться в даль, хотя это было невозможно из-за густой мглы. – Думаешь, ее тоже увезли?
– Нет, – ответила Бетти, ощущая полную беспомощность.
Груз случившегося тяжело давил на плечи. Обычно Флисс всех успокаивала и приободряла, но сегодня все было иначе.
Бетти обернулась туда, откуда они пришли, – неподалеку от их лодки поднималась вверх каменистая тропа. Минуя паромную переправу, она вела на крутой мыс. Если эти охотники хоть в чем-то не соврали, бабушка может быть в одном-единственном месте.
– На Пьяном Носу, – раздался рядом голос Агни, и Бетти подпрыгнула.
– Да, – буркнула она, стараясь не обращать внимания на пробежавшие по спине мурашки.
Невидимая девочка, курящийся туман – неудивительно, что чудятся всякие странности. Секунду назад Бетти готова была поспорить, что, несмотря на холод, изо рта у Агни не вырывалось облачко пара.
– Надо проверить, – сказала Флисс. – Хочу убедиться, что с бабушкой все хорошо. Если она там, значит, ее засунули в эту вонючую крысиную дыру…
– А как же Чарли? – запротестовала Бетти. – У нас нет времени!
– Бетти, пожалуйста! Мы все равно не узнаем, куда они поплыли, а наобум отправляться в туман – это безумие! Может быть, мы даже что-то увидим со скалы: огонек или лодку. Или… или, может, охотники обсуждали при бабушке свои планы, и она что-то слышала. Попытка не пытка.
– Ну ладно, – уступила Бетти. – Надеюсь, мы не делаем ошибку.
Девочки пустились вверх по тропинке, хотя туман продолжал мешать. Чем выше они поднимались по склону, тем становилось холоднее. Блуждающий огонек, мерцая в лампе, освещал дорогу. Бетти пыталась радоваться его присутствию, в конце концов, другого света не было, а в темноте легко споткнуться о корень или о камень. Но огонек все равно внушал суеверный страх. В нем было что-то неземное, нездешнее, тревожное.
Они молча шли вперед, приберегая силы для крутого подъема. Радовало то, что движение согревало, все мышцы горели – Бетти только сейчас поняла, как долго дрожала от холода.
Тропа закончилась. Вглядываясь в туман, они пытались понять, куда теперь идти.
Пьяным Носом назывался широкий голый мыс: здесь почти ничего не было, кроме низкорослой травы да вороньих и чаячьих гнезд. Годы назад со скал вела другая тропинка, в пещеры, где скрывались контрабандисты и бутлегеры, торговцы нелегальным спиртным, но пещеры давно засыпали, и тропа заглохла. Всего одна вещь на Пьяном Носу напоминала о его сомнительном прошлом – темница. Впрочем, только она тут и оставалась – тесный каменный мешок с единственной деревянной дверью, в которой было проделано крохотное зарешеченное окошко.
– У меня от этого места мороз по коже, – тихо сказала Флисс.
Бетти кивнула, глядя на замшелые стены. Когда-то, когда они с Флисс были маленькими, они и другие ребята с Вороньего Камня играли здесь в придуманную ими игру: мерились, кто из них самый смелый – или самый безрассудный – и ближе всех подберется к темнице. Правила были просты: каждый что-то ставил на кон (или, как они это называли, клал в казну контрабандистов). Ставкой могла быть монетка, конфета, еще какая-нибудь мелочь вроде необычного камешка или ракушки. Потом каждый по очереди подкрадывался к темнице, пока остальные стояли и смотрели. Конечной целью было дотронуться до решетки на двери и крикнуть: «Казна контрабандистов!» – но обычно победителем становился тот, кто осмеливался подойти ближе всех, поскольку мало у кого хватало духу протянуть руку и коснуться железных прутьев. Особенно после того, что случилось с Бетти…
Она сглотнула, вспоминая, как с широкой улыбкой потянулась к решетке и уже набрала в грудь воздуха, чтобы прокричать победные слова, – но вместо заслуженного триумфа ее ждало кое-что другое: из-за прутьев высунулись грязные пальцы и сжались вокруг ее запястья. Послышался сухой хриплый смех – хохотал узник, чьего лица не было видно. И это было еще ужаснее. Бетти изворачивалась, визжала, вопила… но хватка не ослабевала. И тогда Флисс, мгновенно сообразив и подобрав казну с земли, швырнула сквозь решетку пригоршню конфет и монет с криком: «Отпусти мою сестру!»
Помогло. Грязные пальцы разжались, и узник принялся шарить по полу в поисках добра, залетевшего к нему в темницу.
Бетти мельком взглянула на свою руку, вспоминая прикосновение тех жутких пальцев.
– Я тогда впервые увидела тебя напуганной, – вполголоса призналась Флисс.
– А я впервые увидела тебя храброй, – улыбнулась в ответ Бетти.
Сестры обменялись взглядами, которые говорили сами за себя. С тех пор обе не раз видели друг друга напуганными. И храбрыми.
Они осторожно приблизились к темнице сзади. В мокрой разросшейся траве их шаги были почти не слышны, а Агни вообще ступала без единого звука.
