– Ответь честно только на один вопрос: этим утром тут был еще кто-нибудь кроме нас? Двое мужчин в форме стражников и маленькая девочка?
– Стражники? – поразился Плюй. – Что вы такое натворили?
– Это не настоящие стражники, – вмешалась Флисс. – Это самозванцы, и они похитили нашу сестру. Ответь нам, пожалуйста.
Плюй покачал головой:
– Нет. Вы единственные, кто тут был со вчерашнего заката.
– Клянешься? – строго взглянула на него Бетти.
Он плюнул на пальцы и поднял руку над головой:
– Даю слово. Кроме вас, не видел ни души.
У Бетти перехватило дыхание. Она почувствовала то ли страх, то ли облегчение – а может быть, и то и другое сразу. Облегчение от того, что они не разминулись с Чарли; страх от того, что с тех пор, как сестренка покинула «Потайной карман», о ней не было ни слуху ни духу.
– А ты? – спросил Плюй с сомнением. – Ты говоришь правду? Я слышал разные истории и видел всякие диковинные вещи, но не настолько диковинные, как то, что вы якобы умеете.
– Я докажу, – пообещала Бетти. – Дай мне что-нибудь свое, скорее. Например, вот эту ракушку с шеи.
Плюй неуверенно протянул ей ракушку:
– Главное, верни…
– Не бойся, не украду.
– Бетти! – Флисс предостерегающе на нее посмотрела.
– Все в порядке, – пробормотала Бетти.
Она вовсе не собиралась показывать Плюю матрешек и выдавать секреты. Пусть себе гадает. Немного таинственности им будет только на руку. Поспешно прихватив одежду, она побежала в рубку.
– Ты куда? – спросил Плюй. – Стой так, чтобы я тебя видел!
– Мне надо одеться, – сказала Бетти, надеясь, что это прозвучало достаточно церемонно.
Плюй отвел глаза:
– Только давай побыстрее.
В рубке Бетти первым делом проверила, на месте ли огонек. Тот по-прежнему светился в старой масляной лампе. Бетти почувствовала, что накатывает паника. План еще не до конца сложился, а в нем уже появились дыры – из-за огонька, который невозможно спрятать. Она накрыла лампу тряпкой и натянула одежду. Паниковать было некогда.
Убедившись, что ее собственный волос лежит во второй матрешке, Бетти осторожно положила ракушку в третью – где уже лежали волос Флисс и козявка из носа Агни. Закрыла обе, а следом и первую, но выравнивать половинки не стала. Спрятала матрешек в карман, нащупала пальцем ключ, вырезанный на деревянном боку куклы, и вышла на палубу.
Она вздрогнула, когда увидела, как близко подобрались Ржавые проныры. Уже можно было различить крошечные фигурки на палубе, множество крошечных фигурок, и Бетти поняла, что время не ждет. Если они видят пиратов, то и пираты могут их увидеть.
– Посмотри на свое отражение в воде, – велела она Плюю.
– Снова какая-то уловка? – с подозрением спросил он. – Опять меня толкнешь, и я…
– Просто посмотри, – отрезала Бетти. – В воде или в стекле рубки, неважно. Найди, в чем отражаешься.
Плюй скрестил руки на груди и уставился в стекло:
– Ну давай.
Бетти глубоко вдохнула и беззвучно зашевелила губами – со стороны казалось, будто она шепчет заклинание.
Рука в кармане возилась с матрешкой – совмещала половинки ключа. Бетти глядела на отражения в окне, не прекращая шевелить губами. В тот момент, когда половинки выровнялись, отражения пропали: в стекле остались только небо и море.
– Ч-что? – запинаясь, проговорил Плюй. Он непонимающе уставился сначала на окно рубки, потом на Бетти. Повернулся к Флисс, к Агни, снова к окну. – Ничего не п-понимаю… Я вас вижу, но в отражении нас нет!
– Мы все исчезли, – объяснила Бетти. – Мы можем друг друга видеть, а все остальные не могут.
Плюй подошел к окну, приставил к нему руки и заглянул внутрь:
– Это какой-то…
– Это не фокус, – сказала Бетти. – Все по-настоящему. Посмотрись в воду, если мне не веришь.
Он с подозрением на нее взглянул, подошел к борту и посмотрел вниз. И поднял голову еще больше ошарашенный.
– Мы теперь невидимки, все четверо, – подтвердила Бетти.
Она с отчаянием наблюдала за пиратским кораблем. Галки-нахалки, да сколько народу в его экипаже? Казалось, что с каждой секундой на борту появляются все новые и новые люди, и при виде каждого по спине пробегал холодок. Времени почти не осталось. Требовалось быстро соображать.
– Ладно, слушайте, – обратилась она ко всем. – Плюй, я снова сделаю тебя видимым. Я придумала для тебя историю. Скажешь, что кто-то из нас нырнул за сокровищами и попал в беду. Остальные отправились на поиски, но никто так и не всплыл.
– Ох, Бетти! – в ужасе воскликнула Флисс и быстро сделала знак вороны. – Нельзя так говорить! Не искушай судьбу!
– Можно, если это спасет нам жизнь, – мрачно возразила Бетти. – Это наш единственный шанс выпутаться и никому не навредить. – Она посмотрела Плюю в глаза: – Включая тебя.
Плюй шумно сглотнул.
– А что, если они вас обнаружат? Или поймут, что я вру? Добром не кончится. Вы их просто не знаете. – У него задрожал голос. – Я такое уже видел. Предательство – худшее, что может совершить пират. Я… я не могу.
Он выпятил подбородок, стараясь казаться решительным и непреклонным, но Бетти видела, что это далеко не так.
– Придется, – сказала она. И, улучив момент, когда Плюй отвернулся к морю, вынула раковину из матрешки и положила в карман. Быстро закрутила кукол, чтобы они с Флисс и Агни снова растворились в воздухе, и добавила: – Потому что иначе я сделаю так, что ты исчезнешь. Навсегда.
Заметив, что снова отражается в стекле, а все остальные пропали, Плюй вздрогнул:
– Что?
– Я навсегда сделаю тебя невидимым. Не думаю, что твои дружки-пираты это оценят.
– Ну, не знаю, не знаю, – сказал Плюй. Глаза у него так и бегали. Теперь, когда его собеседницы пропали, он явно чувствовал себя не в своей тарелке. – Может, команде как раз понравится, что среди них есть невидимка. А мне по меньшей мере не придется снова втискиваться в это вонючее воронье гнездо.
Бетти, не ожидавшая такого, колебалась. На выручку пришла Флисс.
– Некоторым, может, и понравится, – сказала она. – Но пираты – суеверный народ, так ведь? Вряд ли они будут рады про́клятому члену команды. Ты станешь изгоем. Одиноким голосом, затерянным в море, – немногим лучше блуждающего огонька.
– Ну нет. – Плюй снова скрестил руки на груди, хотя на лице его мелькнула тень сомнения. – Все равно не могу. Я дал присягу, поклялся Ржавым пронырам, что буду одним из них. И должен хранить верность им, а не вам. – И тихо, едва слышно прибавил: – Что бы они ни делали. И как бы туго вам ни приходилось.
