Натиска японских танков американские пехотинцы выдержать не смогли. Они просто были не готовы к такому повороту дел. Фронт противника оказался прорван, и американцы начали в панике отступать, бросая оружие, немногочисленную технику и артиллерию. Нашим танкам удалось продвинуться на пятнадцать километров в глубину острова. Они бы прошли и дальше, но местность там стала довольно труднопроходимой для танков. И поэтому генерал-лейтенант Хитоси Имамура, командовавший нашим десантом на суше, приказал остановиться и начать окапываться. Он прекрасно понимал, что сейчас нам просто повезло. К сожалению, для полноценного наступления еще не хватало сил. Мы успели высадить только двадцать процентов войск к тому моменту. Нет, можно было попробовать ворваться в Перл-Харбор и увязнуть в городских боях. Но тогда японские танки теряли бы свои преимущества в бою. Без многочисленной пехоты города не захватываются.
Кстати, именно я настоял на кандидатуре этого армейского генерал-лейтенанта, назначенного командовать захватом Перл-Харбора с суши. Мы с ним довольно плодотворно сотрудничали еще при захвате Явы. Хитоси Имамура, в отличие от многих армейских генералов, не встречал мои советы в штыки и соглашался на ведение совместных боевых действий. Короче, довольно здравомыслящий товарищ. Не то что этот надутый индюк Ямасита, с которым у нас сразу же не сложились нормальные рабочие отношения. Этот чудак на букву «М» выводил меня из себя, когда мы вместе проводили Малаккскую операцию. В конце концов, этот деятель в довольно грубой форме отказался от помощи флота при штурме Сингапура. Даже помощь нашей авиации не принял. Наверное, хотел стать единственным и непогрешимым завоевателем Сингапура. Все о славе и почете грезил фантик плюшевый, блин! А то, что без поддержки флотской авиации погибло гораздо больше японских солдат, Ямаситу, похоже, не очень волновало. И вот этого неприятного человека армейское командование хотело нам навязать для захвата Перл-Харбора. Вот тут уже я встал на дыбы и заявил, что ни с кем кроме генерал-лейтенанта Имамуры работать не буду. А если армейское командование будет настаивать на кандидатуре генерала Ямаситы, то мы в этом сражении вообще откажемся от услуг армии.
– Если что, то я сам буду командовать наземным вторжением! – заявил я тогда генералам в пылу спора.
Тут, конечно, я блефовал. В морских сражениях я что-то еще соображал, а вот в сухопутных битвах был полным профаном. Скорее всего, я нашел бы среди офицеров флотской морской пехоты кого-нибудь потолковее и свалил бы на него ведение войны на суше. К счастью, армия поддалась на мой шантаж, и командующим наземными десантными силами при захвате Гавайских островов был назначен Имамура. Так у меня появился еще один непримиримый враг в лице генерала Ямаситы. Плевать! Главное – это дело! С Ямаситой я как-нибудь разберусь. А уж с Имамурой мы сработаемся. Я был уверен, что этот генерал точно не напортачит. Мой авторитет он признавал. Да и раньше показал себя как грамотный и компетентный командир. Когда он доложил мне о своем решении временно приостановить наступление, то я с ним согласился.
Вроде бы все логично. Сначала высадим всю пехоту и технику, а уже затем будем наступать со всем комфортом. Не хрен экстримом заниматься и нести лишние потери! Молодей Хитоси Имамура! Я в нем не ошибся. А вот Ямасита бы сейчас наверняка наплевал на все мои доводы и поперся бы как носорог в атаку. Возможно, он бы и победил, но потери наших солдат и морпехов были бы совершенно космическими. Между прочим, Ямасита очень любил дебильные «банзай-атаки», которые я так ненавидел всей душой. Да! Такие атаки выглядели со стороны очень эффектно и зрелищно, но после них всегда среди японских солдат были огромные потери. А солдаты мне были нужны для дальнейших боев. Перл-Харбором я не собирался ограничиваться. Для моих грандиозных планов нужна пехота, половину которой ретивый Ямасита бы точно здесь угробил. Мы же будем наступать на Перл-Харбор медленно и планомерно. Сначала передний край будет обрабатывать наша полевая артиллерия и огонь главных калибров наших кораблей. Потом японская пехота, при поддержке танков, будет продвигаться вперед, подавляя любое сопротивление. Наши самолеты будут наносить точечные удары по тылам противника, выбивая оставшуюся у него артиллерию.
Оаху имел довольно своеобразный ландшафт. Вдоль западного и восточного побережий этого острова тянулись две высокие горные гряды, поросшие джунглями. Между ними от северного до южного побережья тянулась широкая долина. В долине поля немногочисленных плантаций и мелкие поселения соседствовали с джунглями. Немногочисленные дороги дополняли пейзаж. Перл-Харбор, Гонолулу и прочие крупные поселения острова находились на юге Оаху. Наши войска, высадившись на северном побережье, должны были двигаться на юг к Перл-Харбору. Склоны гор на Оаху были довольно высоки, обрывисты и труднопроходимы. Перебрасывать через них технику было вообще не реально. Да и пехота испытывала там большие трудности. Американцы те тоже считали, что эти горы непроходимы. Но благодаря японским агентам, которые были заброшены на Гавайи задолго до войны, наши пехотинцы могли передвигаться и по горам, используя этих людей в качестве проводников. Основные наши сухопутные силы должны были продвигаться по центру. По пляжам западного и восточного побережий острова также наступали наши небольшие группы, состоявшие из нескольких японских танков и полка морской пехоты каждая.
К моему большому удивлению, американцы в этот день больше не атаковали. Поэтому к вечеру японские транспорты смогли высадить все войска десантной группы. Чтобы противник не сильно скучал, я приказал совершить еще несколько авианалетов на Перл-Харбор и позиции вражеской пехоты. Кроме этого, наши линкоры, подойдя к берегу, несколько раз обстреливали центр острова. Стрелять по Перл-Харбору я запретил. Хотелось взять эту военно-морскую базу максимально неповрежденной. Например, наша авиация, бомбившая корабли, казармы морской пехоты и склады боеприпасов в Перл-Харборе, старалась не трогать портовые сооружения и хранилища корабельного топлива в порту. Они нам самим пригодятся после того, как мы захватим Перл-Харбор. Лучше все захватить целым, чем потом восстанавливать из руин. А потопленные американские корабли мы потом поднимем и отремонтируем. У нас ничего не пропадет.
На совещании с Имамурой было решено начать наступление ранним утром следующего дня. А пока наши сухопутные части на Оаху подтягивались к линии фронта, готовясь к броску. Ночью наши солдаты и морпехи отдохнут, чтобы завтра с новыми силами ринуться в бой. Я думал, что эта ночь пройдет спокойно, но ошибся. Противник не сидел сложа руки, и посреди ночи нас атаковали три американских торпедных катера. Вернее, они попытались это сделать. В 1:23 меня разбудили и сообщили, что один из наших крейсеров, находившийся в дозоре у восточного побережья Оаху, радировал, что видит на радаре несколько небольших кораблей, двигающихся с большой скоростью на север вдоль берега. Вышедшие навстречу, японские крейсера и эсминцы быстро обнаружили торпедные катера. Если бы не радары, то у них были все шансы, пользуясь темнотой, незамеченными проскочить мимо кораблей охранения к нашим транспортам и линкорам, чтобы нанести удар торпедами. Но японские радары не оставили американским торпедным катерам «тип РТ-103» никаких шансов. Когда они приблизились, то в небе повисли четыре артиллерийских осветительных снаряда, осветивших все вокруг не хуже, чем днем. И американские кораблики стали отчетливо видны. После чего японские корабли открыли по ним массированный артиллерийский огонь. Шансов скрыться у американцев не было, и они ринулись в безнадежную атаку. Но приблизиться на дистанцию уверенного пуска торпед им не дали. Через несколько минут все было кончено. Из трех катеров смог выпустить торпеды только один. И то не удачно. Все вражеские катера, получив по нескольку попаданий, быстро затонули.
