– Наш кондуктор, – похвасталась она, – самый замечательный человек во всей Вундерколлегии!
– Что, правда? – Брови спонсора обиженно поползли вверх. – Самый-самый?
– Ага, – хихикнула Морриган, – намного замечательней вас!
Юпитер расхохотался, весело и громко, такого веселья ей давно не хватало. Она принялась увлечённо описывать чудесную солнечную мисс Комик с её безграничным оптимизмом, шоколадным печеньем, суперклассной манерой одеваться и лучшей на свете улыбкой.
– А ещё… мисс Комик сама, своими руками обставила наш вагончик – там так уютненько, просто прелесть! Даже подушки на полу, чтобы сидеть!
Рассказала Морриган и о том, что одна из всей группы, а может, и всей коллегии, не поддаётся гипнозу. При этом конечно же напоминать, кто такая Каденца, пришлось снова и снова. Не забыла также упомянуть, что стала лучшей в «Загадках Невермура».
Юпитер слушал, не пропуская ни одного слова, делал нужные замечания точно в нужных местах, и беседа текла так привычно и приятно, так по-домашнему, что самый важный вопрос, который с самого скандала с Чарлтоном в Зале старейшин вертелся на языке и обжигал горло, грозя выплеснуться драконьим огнём, в конце концов выгорел и рассыпался пеплом. Морриган потихоньку смела его в дальний уголок памяти, оставив неотвеченным.
Может, если дать отлежаться подольше, то и задавать не придётся? Хорошо бы он так и потерял свою важность, остался навсегда лишь кучкой пепла, забытой и никого не тревожащей, этот страшный вопрос: «Зачем нужно соглашение о гарантиях?»
Глава пятнадцатая
Удивляйся, млад и стар!
– Нам к Восточным воротам.
– Катриона, дорогая, там же такая давка! Помнишь, в прошлом году…
– Дэйв, положись на меня, у Восточных самое интересное.
– Вот именно! Оттого там и толпится весь Невермур. Чтобы войти, надо было выходить на час раньше. Я же говорил…
– Не волнуйся, любовь моя, как-нибудь пробьёмся.
– Пробиваться? Кэт, мы не на гладиаторских боях! Цивилизованные люди…
– Любимый, не спорь! Я самая пробивная на свете, все так говорят.
– Никто так не говорит, милая.
Мать Готорна казалась его увеличенной копией, разве что вьющиеся тёмно-каштановые волосы были у неё длиннее и падали на плечи густыми локонами. Те же голубые глаза, конопатый нос и тощая фигура – стоя рядом, мамаша с сыном напоминали семейство жирафов.
Когда начались каникулы, Свифты в первый же вечер пятницы пригласили Морриган на Невермурскую ярмарку. Юпитер обещал сводить её сам, однако, опасаясь, что его, как всегда, выдернут по делам в последнюю минуту, и с тревогой наблюдая её хандру в конце семестра, посоветовал воспользоваться удобным случаем. Она была только рада: рыжий спонсор обещал и в прошлом году, но каждую неделю что-нибудь случалось. На этот раз Морриган твёрдо решила, что ярмарочный базар от неё не уйдёт.
– Ещё как говорят, спроси хоть Гомера. Правда, сынок?
Старший брат Готорна скорчил в ответ гримасу. Он пошёл в отца – светлые волосы, очки с толстыми стёклами и могучее сложение, как у борца-викинга. Для полного сходства с Дэйвом не хватало разве что неряшливой бороды.
В свои пятнадцать Гомер уже перешёл на четвёртый курс Консерватории мысли. Готорн объяснил Морриган, что тамошние ученики принимали на всё время учёбы обет молчания. Им разрешалось нарушать его лишь один день в году, поэтому Гомер, проводя каникулы дома, носил на шее грифельную доску, которую, как утверждал младший брат, использовал в основном для саркастических замечаний.
– Скажи, сынок, не стесняйся!
– Не мучай его, дорогая, – нахмурился отец, подавляя усмешку.
Не став возиться с доской, Гомер лишь устало скривился.
Их старшая сестра Гелена пойти не могла. Она уже пятый год училась в Горгонвойском колледже радикальной метеорологии и почти круглый год проводила в Шестом кластере на удалённом морском островке в центре постоянного воздушного циклона, навещая родителей только на рождественских и летних каникулах. В этом году, однако, шторм прервал всякое сообщение с материком, что, по словам Готорна, сестру вполне устраивало: она обожала буйство стихий и жаждала наблюдать его своими глазами.
Самая младшая в семье Свифтов, двухлетняя Дэйвина, тоже больше походила на отца. Малютка Дэйв, как её называли родные, была невероятно пухлой, светловолосой и жизнерадостной, а ещё – гениальней всех Свифтов, вместе взятых, по их собственному мнению. На этот счёт Морриган имела некоторые сомнения, поскольку малютка Дэйв в основном лишь отрыгивала молоко, бросала на пол еду и верещала вслед проходящим мимо собакам.
Спустившись на станцию Вундерграунда, пятеро Свифтов и Морриган сели в поезд до ярмарки, и Дэйв заставил всех взяться за руки, чтобы никто не потерялся в толпе. Кэт всю дорогу громко и фальшиво напевала, объяснив, что так отвлекает внимание публики от странно сцепленных рук, а на грифельной доске у Гомера значилось: «Я не с ними».
Когда семейство наконец прибыло на станцию Храм Всех Вышних и протолкалось к Восточным воротам, солнце уже садилось. Перед высокой каменной аркой толпились тысячи людей, ожидая, когда их пропустят в Старый город. Нетерпение, повисшее в воздухе, казалось, можно было пощупать.
Дэйв усадил малютку Дэйв к себе на плечи, а Готорн сжал руку Морриган и подпрыгивал на цыпочках, чуть не лопаясь от радостного предвкушения. Даже Гомер смотрел на ворота с молчаливым благоговением.
– Я же говорила, – с победной улыбкой подмигнула Кэт супругу, – тут самое главное!
Всё пространство под аркой затягивала мерцающая серебристая пелена, похожая на гигантское рифлёное стекло, дрожащее на ветру. По каменному своду тянулась надпись огромными, горящими ярким пламенем буквами:
Дым от букв оседал и завивался в воздухе, неведомо как собираясь в бегущую ниже строку:
– Магия! – восторженно ухмыльнулась Кэт, пихнув старшего сына локтем в бок.
«Дешёвый салонный трюк», – с презрительной миной нацарапал он на доске.
Кэт расхохоталась. Морриган была с ней согласна: настоящее волшебство, просто чудо!
Дэйв наклонился к младшим:
– Это иллюзия, – объяснил он, – а волшебники – вон они, – и показал на угол арки, где примостилась кучка людей в смокингах, сосредоточенно управляющих воздушной надписью с помощью каких-то устройств и магических пассов. – Иллюзию всегда можно распознать, даже когда самого мага не видно, если заметить шов… Вот он, глядите!
