Морриган старательно озираясь по сторонам, вглядывалась в мелькающие краски и пытаясь уловить те самые швы, о которых говорил Дэйв. Теперь она знала, что искать, и легко замечала устроителей, пристально наблюдавших за ходом ярмарки с балконов и крыш.
– Вон они, гляди! – показала Морриган, хватая Готорна за руку.
В окне четвёртого этажа, высоко над Бочарным переулком, где чудесным образом совмещались маникюрный салон на открытом воздухе и единорожьи скачки, стояли мужчина и женщина и что-то непрерывно бормотали, не отрывая взгляда от снующих внизу посетителей.
– Не хочу, – буркнул Готорн, – зачем? Какая радость от волшебства, если совать нос за кулисы?
– Интересно же!
Прорвавшись через завесу аппетитного пара, они оказались среди шумных рядов с всевозможными вкусностями, и Морриган с облегчением решила: всё, пришли! Что ещё может так волновать Готорна?
За одним из прилавков повариха ловко управлялась с тремя огромными серебряными кастрюлями, кипящими на огне и окутанными паром. Аромат специй валил с ног и заставлял глаза слезиться, а от насыщенного мясного духа урчало в желудке. Вдаль тянулись прилавки с жареным и пареным, лепёшками и пирогами, мясными и рыбными деликатесами, отварными крабами и прочей снедью.
Морриган скривилась, глядя на плавающих в масле улиток, хрустящие свиные потроха, сушёных кузнечиков и…
– Ты это хотел мне показать? – Поджав губы, она ткнула пальцем в шкворчащие на вертелах крысиные тушки – точь-в-точь огромные леденцы на палочке.
К её удивлению, Готорн не остановился и поспешил к дальнему концу съестных рядов, где вздувалась пышная розовая завеса из сахарной ваты. Оторвав от неё огромный клок, мальчик с торжествующей ухмылкой обернулся, набивая рот.
– Сахар-стрит! – широко раскинув руки, объявил он, словно приветствовал Морриган на своей духовной родине.
На целых три квартала раскинула Сахар-стрит своё добро: шоколад и сливочные тянучки, воздушную кукурузу и карамель, пирожные и блинчики с начинкой. Леденцы и конфеты высились на лотках грудами, а торты из мороженого с фруктами поражали своей высотой и пышностью.
Здесь Готорн ощущал себя в родной стихии. Судя по тому, как твёрдо он знал, на что стоит тратить время, деньги и место в желудке, сюда он неизменно возвращался из года в год.
– Первым делом сюда! – показал он на прилавок с горячими пончиками, начинёнными джемом и посыпанными корицей. – Ещё фруктовый шербет… а про блинчики забудь, зря их так хвалят.
Затем он равнодушно миновал шоколадную, где подавали трюфели – кокосовые, персиковые, мятные, пралине, со вкусом шампанского, кузнечиков… – дались им эти кузнечики! – и кинулся к клубку жевательной карамели, которую отматывали и продавали метрами.
Когда ничего уже не лезло в горло, Морриган оставила Готорна наслаждаться в одиночку и решила на минутку заглянуть за серый туманный полог, где оказался целый переулок гадателей – по руке, хрустальному шару, картам Таро, чайным листьям и даже птичьим внутренностям. Один даже предложил плюнуть ему в ладонь и уверял, что увидит в плевке будущее. Морриган вежливо отказывалась, но гадатель не отставал, и она, пятясь от него, сама не заметила, как ступила сквозь ещё одну завесу, за которой…
Там не было ничего.
То есть совсем. Не то чтобы темно, она смотрела не во тьму, а просто в никуда, будто ослепла.
Да ещё и оглохла. Позвала: «Готорн!» – и не услышала собственного голоса. Крикнула снова, приложив пальцы к горлу. Вибрация определённо была, но ни единого звука не достигло ушей!
«Сохранять спокойствие!» – велела она себе, вспомнив уроки Милмая.
Её задело чужое платье, в нос ударил сильный аромат духов. Затем ещё кто-то наткнулся с размаху, схватил за плечи, развернул, и она ощутила прокуренное дыхание. Большие грубые пальцы ощупали голову и лицо, оттолкнули в сторону.
«Спокойствие, только спокойствие! Вдох-выдох.
Что там было ещё? Ага, немедленное возвращение!»
Морриган заставила себя сделать шажок назад, затем ещё один… и тут кто-то схватил её за руку. Ладонь была небольшая, детская, как у неё самой.
«Готорн, это ты?!» – крикнула она, но снова ничего не услышала. Потянулась, нащупывая чужое плечо. Рост тоже как у неё, разве что чуть выше – точно, Готорн!
Рука тянула за собой, и Морриган стала вслепую проталкиваться сквозь ослепшую толпу, ощущая толчки то справа, то слева. Наконец что-то прорвалось, и в глаза ударил яркий свет.
Вокруг опять был нормальный мир с цветами и звуками. Тяжело переводя дух, словно ныряльщик, вынырнувший на поверхность, она поморгала, привыкая к свету, и повернулась к Готорну:
– Что это было?
Перед ней стоял не Готорн!
Так же тяжело дыша, на неё смотрела темнокожая девочка с заплетёнными в косу волосами.
– Каденца! – с изумлением воскликнула Морриган. – Ты что здесь…
– Он настоящий! – Глаза девочки испуганно блестели. – Про́клятый рынок! Морриган, он на самом деле… он работает прямо сейчас!
Глава шестнадцатая
Про́клятый рынок
– Я видела, как туда зашёл мужчина – в Чёртов тупик! – рассказывала Каденца на бегу, увлекая Морриган за собой через толпу мимо шумных прилавков и сквозь магические завесы. – Окликнула, чтобы остановить, но он даже не оглянулся – вошёл и исчез!
– Что? – удивилась Морриган. – Ой, не дёргай так, больно! – Хватка ослабла, но руку Каденца не выпустила. – То есть ты шла мимо того тупика и случайно заметила…
– Глупости, – фыркнула она, – вовсе не случайно! Просто стала думать обо всех этих исчезновениях и о том, что ты рассказывала… и видела там… и сегодня поняла: если рынок на самом деле есть, то должен открыться как раз сегодня, верно? К открытию ярмарки, как же иначе, уж больно удобно!
– Наверное… но… Каденца, погоди!
– Вот я и решила, – не слушая, продолжала девочка, – схожу-ка посмотрю, кто туда заходит, в этот тупик… который совсем не тупик! Кстати, там теперь уже не жёлтый уровень опасности, а красный. Но тот человек всё равно прошёл, даже не почесался… а через пять минут – другой, и в маске! А потом ещё женщина, лицо обмотано шарфом – в середине лета, прикинь. Ну я и побежала тебя искать – Готорн говорил, что вы вместе идёте на базар. Искала, насилу нашла – увидела, как ты входишь во Двор Пустоты… Сюда, скорее!
– Надо хотя бы предупредить Готорна…
– Никуда твой дружок не денется. Не отставай!
Вскоре перед ними уже темнела знакомая щель между домами, неизвестно как заслужившая собственное название. Табличку у входа и впрямь поменяли, и теперь она гласила:
