Не тут-то было.
– Гляди, – протянула ей записку Каденца, устроившись рядом под пальмой. Надела солнцезащитные очки и блаженно откинулась в шезлонге, пока Морриган читала.
Морриган оторопела. Конечно, База Чарлтона она терпеть не могла, но если бы, к примеру, ей самой пришлось выбирать между интересами товарищей по группе и публичным унижением собственного спонсора… Как поступит Каденца?
Во всяком случае, теперь ясно, что письма посылает не Чарлтон… но кто же тогда? Попробуй теперь, догадайся!
Она осторожно покосилась на подругу, которая спокойно нежилась на солнышке, закинув руки за голову.
– Честно говоря, не ожидала, что и тебе такое придёт.
– Я тоже, – нахмурилась Каденца. – Думала, меня и не заметит никто.
– А… что за выступление у него завтра утром? – осторожно поинтересовалась Морриган.
– Не завтра, а сегодня, письмо подкинули вчера. Он выступал в парламенте с петицией за ужесточение пограничного контроля. Большая речь, долго готовился.
– Ясно… – Морриган подождала, но Каденца молчала. – И как… что-нибудь случилось?
– Ну, пришлось подумать, сама понимаешь.
– Д-да… понимаю.
– Всю ночь не спала, прикидывала, как быть.
– Конечно. – Морриган затаила дыхание.
– То ли заставить слюни пускать, то ли сюсюкать, как младенчик… или чтобы в конце штаны спустил и захныкал: «Баззи хочет на горшочек!» – Каденца ухмыльнулась. – Подумала, подумала… и сделала всё сразу.
«Фейерверки и водяные горки – это неплохо, – подумала Морриган, – но такой радости, как сегодня, у меня не было за всё лето».
Вернувшись как-то раз в конце каникул, Юпитер чуть свет выдернул из постелей сонных Морриган и Джека и потащил на крышу, где колыхался на ветру в ожидании пассажиров огромный воздушный шар. Вот где настоящее волшебство – медленно проплывать высоко над крышами Невермура, наблюдая в полной тишине, нарушаемой лишь изредка вздохами газовой горелки, как восходящее солнце окрашивает город золотистыми и розовыми оттенками. Не хотелось даже возвращаться на землю… а ещё больше не хотелось, чтобы заканчивались каникулы.
Однако было бы глупо обманывать себя. Всё это – лишь часть одного большого заговора с целью отвлечь её от опасных приключений, удержать в «Девкалионе» и смягчить душевную боль от запрета посещать Вункол. Конечно, Морриган ценила усилия друзей, но факт оставался фактом: с началом семестра Готорн и остальные вновь отправятся на свои захватывающие занятия, а она останется дома.
Старейшины так и не решили, безопасно ли пускать её на учебные ярусы коллегии, а значит, запрет оставался в силе. Юпитер просил, умолял, угрожал и ругался, а потом снова умолял, и всё без толку.
– Грегория Квинн упрямей дикого тролля! – кипел он от злости, вернувшись из Зала старейшин после очередной бесплодной попытки. Морриган позже почитала о диких троллях с других сфер и охотно с ним согласилась. – В конце концов, как бы мы спасли Альфи без тебя… ну то есть вернули домой…
Он немного смутился. В глазах старейшин и База Чарлтона, да и всей Вундерколлегии спасти паренька не удалось. По словам Юпитера, к нему относились почти как к погибшему – хотя на самом деле он просто-напросто стал более… обыкновенным. «Хотя бы жив остался», – повторяла Морриган каждый раз, когда тема всплывала в разговоре. Рыжий спонсор кивал, но наверняка содрогался в глубине души, представляя, как сам теряет дар Свидетеля.
Интересно, как бы повела себя она сама, перестав быть Вундермастером? Наверное, закатила бы пир – учитывая, сколько горя натерпелась из-за своего дара. Тем не менее чувства Юпитера она понимала хорошо. Когда по чужой воле лишаешься чудесного таланта, который делает тебя особенным, не таким, как все… это и впрямь похоже на маленькую смерть!
– Как вы думаете, сможет Альфи получить свою искру обратно? – спросила она. – Ну, если, конечно, удастся разыскать вора.
Бородатый спонсор пожал плечами:
– Мы не знаем наверняка, что она украдена… и даже возможно ли такое вообще. А сам Альфи ничего не рассказывает, он ещё не в себе, мало что помнит. Есть надежда, что всё это лишь последствия шока, и способности со временем восстановятся сами.
– А если нет? Разрешат ему тогда остаться в Вунколе?
Юпитер помолчал, и ей показалось, что он готовится соврать что-нибудь утешительное, но затем лишь снова выразительно пожал плечами.
– Понятия не имею, Мог, честно, – вздохнул он. – Всё на усмотрение старейшин.
Как и всё хорошее, лето неизбежно закончилось, и в «Девкалион» явился дряхлый черепаховун, чтобы возобновить свои скучные лекции о том, как скверно быть Вундермастером.
Служащие отеля были в курсе, как Морриган относится к этим занятиям – весной она жаловалась предостаточно, – однако старались обеспечить уважаемому профессору все возможные удобства.
Во всяком случае, так ей казалось.
Поначалу.
– Боюсь, сегодня мы можем вас р-разместить только здесь, – бодро сообщил Кеджери, открывая перед Онстальдом и его ученицей двери второго по величине бального зала в «Девкалионе» на пятом этаже. – Всё остальное занято… гор-рячий сезон для гостиничного дела, вы же понимаете.
Профессор битых полчаса брёл от лифта до зала со своей черепашьей скоростью, отвечая на вежливую трескотню старичка портье недовольным фырканьем. Теперь он шумно переводил дух, с ужасом взирая на открывшуюся перед ним бесконечную гладь сияющего паркета.
– Вы… хотите… чтобы я… преподавал… в этом… этом…
– О да, – перебил Кеджери, – в этом изысканном интер-рьере, специально предназначенном для нашего ежегодного Осеннего бала! Подготовка ещё идёт, но не беспокойтесь, Фрэнк нисколько вам не помешает… правда ведь, Фрэнк? – Он выразительно подмигнул крошке вампиру, который настраивал акустику для своего любимого свингового оркестра «Игуанарама».
– Вы меня даже не заметите! – уверил Фрэнк в микрофон. Голос его эхом прокатился по стенам, искажённый визгом помех. Профессор-черепаха испуганно присел, втягивая голову в панцирь. – Ох, извините!
Морриган честно пыталась вникнуть в нудное перечисление очередных вундерзлодейств и вундерпромахов своих предшественников, в то время как Фрэнк изощрялся в разных отвлекающих выходках, каждый раз приговаривая: «Не обращайте внимания! Меня здесь нет!»
