Зачем он вернулся?
«Ангел Израфел… что так сладостно пел», – всплыло вдруг в памяти. Так сказал Юпитер в тот вечер накануне весны, знакомя их в Стародельфийском мюзик-холле.
– Твоя душа обретёт покой, идеальный и нерушимый, с совершенством которого ничто не сравнится… сердце наполнится счастьем и уверенностью, что мир больше никогда не разочарует тебя…
Израфел больше никого не мог спасти.
Он мог только спеть.
«„Самой слушать нельзя…“ – предупреждал Юпитер… – но когда ещё представится подобный шанс?»
Морриган отняла руки от ушей и впервые услышала небесное пение Израфела, которое не мог заглушить ни рёв океанских волн, ни грохот молний, ни буханье пушек… ни даже приближающийся вой полицейских сирен.
Секунда, не больше. Одна-единственная нота.
Пытаясь воспроизвести в памяти её звучание – дни, недели и годы спустя – Морриган ощущала сияние солнца посреди зимы, тепло материнских рук, которых никогда не знала, пьянящий запах земли после дождя – и глубокую, непоколебимую веру, что никогда не причинит вреда ни одному живому существу и её саму никто и никогда не сможет обидеть.
Она вспоминала и то, что было потом. Топот бегущих ног по булыжной мостовой, сильные ладони, вновь зажимающие уши, и пару испуганных синих глаз под копной огненно-рыжих волос. Горько-сладкий вкус обморока и в то же время – счастливое понимание, что теперь она в надёжных руках.
Глава двадцать восьмая
Перекрыть лазейку
– Всего-то пяток арестов, – вздохнул Юпитер, – горстка пресыщенных богачей да ловкач-политик. Выбралось больше, но остальные в общей неразберихе позабивались в щели, как тараканы… а допрошенные все как один клянутся, что зашли из любопытства и даже в мыслях не имели никого покупать. Никогда и не признаются, к гадалке не ходи!
Рыжебородый спонсор блаженно развалился на диванчике в курительной. Стены источали нежный, маслянистый лимонный дым, аромат которого, согласно списку на двери, «обострял мышление и вкус к жизни». Туман в голове у Морриган после бурных событий прошлой ночи и впрямь требовалось разогнать, а вкуса к жизни пока хватало лишь, чтобы таращиться в стену, подкрепляясь куриным бульоном с сухариками.
Глубоко вдыхая дым, Юпитер устало потирал красные припухшие глаза. Развезя по домам Ламбет, Каденцу и Готорна, он вернулся с Морриган в «Девкалион» и тут же снова уехал помогать ищейкам с расследованием. Спать так и не ложился, хотя время уже шло к обеду.
Вчера, очнувшись с тяжёлой головой на крыше отеля и не обнаружив Морриган с Готорном, он сразу решил, что дело связано с Про́клятым рынком, и поднял на ноги всех, кого мог, включая Лигу исследователей, своих одногруппников, Фенестру, Фрэнка, Кеджери, Чанду, Марту, Чарли и Джека. Без устали обшаривал вместе с ищейками и хорьками самые тёмные и опасные уголки Невермура, но без всякого результата… пока из анонимных источников не пришло новое сообщение с адресом Музея застывших мгновений – посреди лабиринта переулков в обветшалой и почти безлюдной части города.
Морриган почти не сомневалась, что анонимное сообщение подбросил Эзра Шквал, но не говорить же об этом ищейкам!
– Но хотя бы этих арестованных посадят в тюрьму? – спросила она, вставая, чтобы подлить спонсору чая.
Юпитер с благодарностью принял чашку, и Морриган вновь свернулась в кресле напротив, уютно прижав к груди подушку.
– А по какому обвинению их судить, Мог? Улик же никаких нет. Как докажешь, что деньги переходили из рук в руки? Там всё разнесено вдребезги, следов незаконной торговли не найти, а задержанные утверждают, что пришли на обычную вечеринку. – Он бессильно зарычал. – Мерзавцы!
– А Милмай?
– Кстати о мерзавцах… – Рыжебородый скорчил гримасу. – Исчез, испарился – и тоже никаких следов!
– Дикая охота, – выразительно кивнула Морриган. Спонсор уже знал о её ночных приключениях, но не факт, что успел поделиться с ищейками. – Вы думаете, его… – Она и сама толком не знала, что имела в виду. – «Прикончили? Выгнали из Невермура?»
– Всё может быть, – пожал плечами Юпитер, – хотя мы не нашли никаких признаков… – Не закончив, в свою очередь, фразу, он отхлебнул чаю. – Кто знает? Мог и улизнуть. Если не дурак, а в этом вряд ли стоит сомневаться, раз обвёл вокруг пальца столько народу, то бежать будет очень долго и очень далеко. Ничего, ищейки идут по следу, рано или поздно схватят.
Она помолчала.
– Вы знаете, он мне так нравился… ну, до этого всего.
– Знаю.
– Мой любимый учитель, подумать только!
– Всего из двоих, – хмыкнул спонсор, – но я тебя понимаю.
Он снова поднёс к губам чашку и успел почти её прикончить, пока Морриган наводила порядок в перепутанных мыслях.
– Милмай был такой приветливый, – заговорила она наконец, – всё время шутил, и уроки у него были интересные… Я понимала, что делаю успехи… а с профессором Онстальдом всё наоборот – он меня терпеть не мог! Один сплошной ужас весь год, я чувствовала себя каким-то ничтожеством.
Она сглотнула горький комок и продолжала:
– И вот – Милмай оказался предателем, устроил Про́клятый рынок… а Онстальд взял и всех спас! Никак одно не вяжется с другим, – нахмурилась она. Юпитер молча кивнул. – Как мне их понять, и Милмая, и профессора?
– Даже не знаю, Мог, что тебе сказать, – вздохнул рыжебородый. – Бывают на свете и героические хамы, и приятные трусы.
– Да не так уж и приятно он себя вёл под конец, – призналась она, вспомнив, как небрежно Милмай пожал плечами со своей неподражаемой милой улыбкой: «Вы всегда были самой внимательной моей ученицей!» – Мерзавец, что и говорить!
Юпитер встал с дивана и принялся ходить по комнате.
– Вот чего я понять не могу: как удалось Шквалу всё это подстроить, даже не присутствуя в Невермуре? – Он задумчиво ущипнул себя за нос. – Ты уверена, что он явился по Паутине?
– Да, – кивнула Морриган. – Я же рассказывала, что Милмай ему помогал.
– С рынком-то понятно, а вот остальное… Не мог Милмай превратить нас в марионеток – там, на крыше. Ты же сказала, его там вообще не было!
– Не было, – с упавшим сердцем подтвердила она, вспоминая объяснения Вундермастера. Сглотнула и смущённо призналась: – Юпитер, это всё я… Шквал говорил, что я открыла ему лазейку.
– Что? – Рыжебородый остановился и нахмурился. – Какую такую лазейку?
– В Невермур… Я не владею Злодейскими искусствами, а потому вундер, который собирается вокруг, не знает, куда ему деваться. Он горит так ярко, что даже лёгкий толчок через Паутину может высвободить его энергию. Шквал использовал мой собственный вундер – как и тогда, на первом Про́клятом рынке, с магнификотёнком. Всё я сама… ну то есть Шквал через меня… и на крыше тоже, и…
