Успокаивающие поцелуи внутренней поверхности бёдер. Руки мужчины тем временем мягко ласкали её грудь, задевали соски, сминали полукружья, гладили животик.
Если сначала женщина недоумевала, потом не могла понять, почему она не сопротивляется, почему ей так все нравится, то теперь она потерялась в ощущениях и вместе с Умкой мечтала об одном – чтобы сладкая пытка не останавливалась.
Будто услышав её мысли, Максим накрыл ртом её лоно, потянул клитор и резко отпустил, ударив вдогонку по нему языком. Раз. Два. Три.
Оля выгнулась и вскрикнула от остроты ощущений, не в силах справиться с волнами удовольствия, которые собирались в пульсирующем бугорке.
И снова успокаивающие поцелуи, а следом – легкий укус и тут же – зализать, подуть, втянуть в рот и отпустить.
Женщина стонала, не замолкая, выгибалась, царапалась, раздирая плечи мужчины. И громко ахнула, когда в её лоно скользнул сначала один палец, потом второй, поглаживая, растягивая, возбуждая еще больше. Хотя, казалось бы, больше уже некуда. А потом Максим сделал несколько сильных движений рукой, задевая пальцами какое-то место внутри неё, которое отозвалось вспышкой острого удовольствия, и Оля закричала. Ещё движения пальцами, ещё языком и губами к клитору… и она сорвалась в невозможный, ошеломляющий полёт – до звёздочек в глазах и шума в ушах.
Ощущения были настолько сильные, что она не могла успокоиться целую минуту, вскрикивая, перебирая ногами, выгибаясь, жадно вбирая каждую искорку удовольствия, каждую волну и всплеск.
Максим лежал рядом, гладил её плечи, руки, придерживая во время особенно ярких вспышек.
А потом она заснула. Вот только что вскрикивала и умирала от наслаждения, а потом – раз! – будто её выключили.
Мужчина наклонился над женой – спит. Совсем вымоталась, бедняжка.
Укрыл женщину шкурой и, приспустив штаны, несколькими резкими движениями довёл себя до разрядки, оросив стену полога. Одного раза оказалось мало, даря наслаждение женщине, он и сам перевозбудился. Только после трех раз подряд, член начал опадать, а напряжение, сжигающее волка, отступило.
Конечно, ему хотелось не так, но иначе было нельзя – он обещал… И не подарить Ольге наслаждение, а через неё - Волчице-матери, он тоже не мог, это было бы величайшим оскорблением.
Выкрутился.
Остался последний штрих, но сначала он передохнет.
Волк вышел из полога в холодную часть яранги – чоттагин, нашёл воду, разбил корку льда и с жадностью напился прямо из ведра. Потом собрал всю одежду – свою и жены, уложил в сумку. Осторожно снял со спящей Ольги украшения, стараясь не потревожить, надел на неё рубаху и тонкие полотняные штаны, сдвинул шкуры, чтобы женщина не перегрелась. Как только он выйдет из яранги и вернется в посёлок, к Ольге зайдут старшие волчицы. Оденут спящую женщину в теплые одежды и отвезут в тундру, где оставят одну, без еды, воды, оружия. Одежда и шкура, на которую женщину положат – вот и всё, что будет у Ольги. И бумага, пришитая к кухлянке, в которой пояснение, что случилось, и что ей нужно делать.
Одновременно с Ольгой, то же самое ждёт и Алину, только ту усыпили травами в доме.
Потом он всё объяснит женщине, она поймёт, что с обычаями предков не шутят. Не мог он заранее предупредить. И наслаждение подарить ей был обязан. Сделал так, как смог, чтобы не обидеть Волчицу-мать и не нарушить собственное обещание. Осталось последнее – метка.
Выйти альфе со своей парой после брачной ночи без меток – немыслимо. Причем, ночи полноценной – весь полог и они сами пропахли запахами спермы, возбуждения, женских соков. Он должен отметить жену, а за ответную метку вполне сойдёт рана, оставленная ноготками Оли, только нужно в неё кое-что добавить.
Волк капнул на ранки из небольшого флакончика и резко выдохнул, пережидая острый приступ боли – вытяжка из трав не даст ранкам быстро зажить, а шерстинка, которую он втёр в неё, вызовет воспаление. Для оборотней всё будет выглядеть, как нормальная метка.
Осталось пометить Олю. Укусить её в человеческой ипостаси – значит, поставить метку любовницы, на это он никогда не пойдёт. Остаётся один выход – перекинуться и оставить отметину от волчьих зубов. Укусить не Умку – Ольгу, и не полным укусом, чтобы в ранку не попала слюна. Затем обработать укус той же самой вытяжкой. И молиться Волчице-матери, чтобы Ольга, прежде чем он сможет ей всё объяснить, прежде чем она поймёт, что это не метка, а муляж, не натворит ничего непоправимого. Не мог он рассказать заранее! Не мог! Она неизбежно напряглась бы, зажалась, испугалась, возможно, начала бы протестовать, и травы не подействовали бы. Он не смог бы подарить Волчице удовольствие, вызвав этим её гнев. Нет, предупреждать заранее было никак нельзя! Как и говорить об испытании.
Луна, помоги девочке со всем справиться и потом простить его!
Тянуть дальше было некуда, и оборотень плавно перетёк в звериную ипостась, в пологе сразу стало тесно.
Снег встряхнулся, лёг на брюхо и подполз к Оле. Носом, осторожно, потыкал по её плечу, лизнул руку. Сначала робко, потом более энергично. Рука, щека, снова рука. Заскулил жалобно, тоскливо, виновато. И приподняв губы, будто скалясь, быстро и коротко ударил верхними клыками в основание шеи женщины. Ольга всхлипнула и затряслась.
Снег же отскочил, коротко рявкнув, сам себя укусил за лапу, разодрав шкуру до крови, и перекинулся обратно.
Шипя от боли, придерживая пострадавшую конечность, Максим капнул на ранки от клыков ту же самую вытяжку и дул на них, пока жена не перестала дрожать.
- Оленька, - провёл пальцем по щеке. – Мы обязательно справимся! Ты будешь счастлива так, как сама захочешь, обещаю!
И, подхватив сумку с вещами, вышел в тундру.
Глава 8
Просыпаться не хотелось, но что-то щекотало нос, Оля повозилась, пытаясь отвернуться, щекотка только усилилась.
Громко чихнув, девушка открыла глаза.
И снова закрыла.
Странный сон…
Повернула голову, по лицу скользнул мех, и Ольга попыталась откинуть шкуру, которой, как оказалось, она была укрыта с головой. Она что, до сих пор в яранге? А где тогда Максим?
Воспоминания о произошедшем накрыли с головой, вызвав настоящий пожар. Луна, стыдно-то как! Она текла, как… Но альфа… Он…
Новая волна жара опалила щёки, дошла до ушей и, ударив в голову, схлынула туда, куда ещё ночью её целовал муж.
Стыдно.
Сладко.
Никогда ранее она ничего подобного не испытывала.
И волк не взял её, она это знает. Доставил удовольствие, но до главного не дошёл. Сдержал слово, и брачная ночь прошла, как положено. Почти. Но в такие нюансы ей не хочется вникать. Главное, для нюха оборотней всё очевидно, никто не удивится.
Ольга прислушалась к своим ощущениям – лёгкость в теле, какая-то нега и ещё что-то… Что же? Небольшой дискомфорт в районе шеи.
