Я ведь почти вышел сухим из воды. Почти… Не хватило каких-то секунд.
Глава 15
Холод властвовал тут безраздельно. Предвечный, всемогущий, свирепый и бесконечно голодный. Свистел и выл в пустоте, порывами ледяного воздуха бросался на тени, кусал острыми зубами. Но серый мир, похожий на угольный набросок художника, никак не реагировал на ярость. Смутные силуэты возникали и пропадали — животные и люди, какие-то строения, полузабытые фигуры, название коих стерлось и забылось во тьме веков.
Деревья, лес… — вспомнил я названия, блуждая как призрак среди высоченных колонн, разрастающихся к верху кривыми извилистыми отростками. Сочащихся дымом из ветвей и стволов, мертвых и пустых. Под ногами хрустело, острые черные стебли ломались как стекло. На грани видимости чудилось смутное движение, из чащи за мной наблюдали обладатели узких глаз-щелок, а над головой метались странные существа.
Птицы. Наверное, птицы.
Но едва я попытался присмотреться, как мир поплыл перед глазами. И угольные стволы остались далеко за спиной, превратившись в черную массу. Над головой простиралась бескрайняя пустота, по которой плыли клубы дыма, мелькали точки уже знакомых существ, скользящих в потоках воздуха.
Облака. Небо…
Я стоял в низине, между странных наплывов почвы, на мосту. Внизу застыла скованная лютым холодом вода, черная как поток сажи, впереди угадывались силуэты домов, а на вершине… холма… должно быть холм… располагалось монументальное и массивное строение, с высокими стенами и башнями, шпилями, черным зевом входа за раскрытыми настежь воротами.
Впереди среди домов мелькали тени, напоминающие людей. Расплывчатые как чернильные кляксы, дымные, без лиц, без глаз и ртов. И они словно бы жили: куда-то шли, чем-то занимались, мастерили и ломали. Но, всмотревшись внимательнее, становилось ясно, что сие — лишь имитация, игра, какое-то зацикленное событие, раз за разом повторяющееся по чьей-то прихоти. Пустые глаза смотрели на меня и не видели, рты открывались и не издавали звуков.
Но, как ни странно, страха я не испытал. Боль — да. Холод. Одиночество. Окружающее я воспринимал без эмоций, с отстраненным любопытством. Хоть и понимал, что не сон. Или не совсем сон.
Воспаленное сознание может нарисовать, что угодно, но не настолько органично и целостно. Не может восстановить отзвук настоящего мира. Просто, потому что создает из виденного и пережитого. Может сделать из готовых блоков, но сами кирпичики формировать не способно. И потому в кошмарах всегда будут бреши, с помощью коих разорвать ткань наваждения.
Этот же мир хоть и выглядел как тень, но я чувствовал и отчего-то знал, что являлся настоящим. Или срисован с настоящего.
Кое-что видел на картинках, иллюстрациях книг. Но многие вещи вводили в ступор. Вот, к примеру что за странный идол у того дома, вокруг коего играют дети? Из комков черного снега, с ведром на голове и искаженным подобием лица?..
А вон то животное? Вроде смахивает на… лошадь, да, лошадь… но слишком маленькое, уши длинные. И нагрузили на тварь невообразимо огромные тюки.
Странно, очень странно.
Еще удивительнее, что воздух в те времена не был такой ценностью, как сейчас. Что людям не нужны браслеты с датчиками, спас-комплекты, рекуператоры и регенераторы, скафы. И что пресная вода текла по земле, падала с небес. Что еда росла сама собой. Да, пусть мир и являлся лишь тенью, но увлекал, будоражил разум и воображение.
Я поймал себя на мысли, что застыл как истукан и пытаюсь вспоминать названия тех или иных предметов, явлений, вещей. Пытался разгадать предназначение и смысл других. Однако вновь взглянув на строение на вершине холма, вздрогнул. Померещилось, что над ним собрался мрачный дым… нет, облака, тучи… оттуда слышатся призрачные голоса. Завораживали, притягивали внимание, звали.
Голова закружилась, холод стал сильнее. А узкая дорога угодливо ткнулась в ноги. И я принял приглашение, ибо сообразил, что нужно двигаться. Побрел к вершине холма по городу, населенного призраками людей и животных. Мимо домов и деревьев, под бесконечной пустотой, зовущимся небом. И словно почувствовав мое желание ускориться, мир потянулся навстречу, путь резко сократился. Ворота далекой, вроде бы, крепости оказались в паре шагов, под ногами заскрипел подъемный мост.
Стало холоднее, заломило каждую клетку тела, замерзли мысли. Но я шагнул внутрь, чувствуя там чье-то знакомое присутствие. Преодолел длинный темный тоннель и очутился во внутреннем дворе, пустом и безликом, окруженном высоченными стенами. Все здесь дышало древностью и запустением, былым величием и силой, что поблекли за столетия и эоны, внушало трепет и уважение.
И здесь же, посреди круга изломанных валунов стоял каменный трон, где сидела обворожительная женщина. Совершенно обнаженная, укрывающаяся лишь прядями собственных густых черных волос. Волос, что разрослись до пят и дальше по полу, как побеги проникли в щели между камнями плит.
Увидев ее, я остановился, пораженный внезапным чувством того, что где-то видел. Впился взглядом в утонченные черты и идеальную фигуру, а воображение словно само собой дорисовало острые зубы, щупальца, чешую… До. Но в то же время не совсем. И двор крепости вместе с тем мерцал, порой сквозь силуэты пробивались очертания знакомой пещеры, подземного озера.
Глаза женщины, до сих пор взиравшие на окружающее с бесстрастностью статуи, ожили, зрачки сузились, а губы изогнулись в ухмылке.
— Я впечатлена, МакМоран, — сказала она. — Не думала, что ты так скоро сумеешь сюда прийти. Видимо, когда бьют по голове, активируются скрытые резервы. Раньше для подобного использовали специальные ритуалы, зелья и техники, позволяющие уйти в транс глубже любого сна, на грани смерти. А тебя вышибло с потерей сознания. Следовало раньше выписать оплеух. Но вот незадача, ты, хитрый лис, заставил поклясться, что не наврежу. Пришлось пойти на риск, на какое-то время избавить тебя от своего присутствия, перестать оберегать. Но я угадала. Кровь решает! Не зря я выбрала твой род.
До рассмеялась. Мелодично, без тех визгливых ноток, к коим я привык. А волна тепла, прилетевшая от нее, слегка растопила холод. И я смог поймать мысль за хвост, облачить в слова:
— Что за место?
— Эхо. Память. То, что когда-то существовало. Мир под миром, где обитают заблудшие души, где я и остатки моих людей прятались от вас, пришельцев и чужаков. Последний оплот, откуда вели войну с тебе подобными. Мир-спасение, могила и тюрьма. Но лишь твой разум здесь… тело не готово, не выдержало бы подобного. И ты наловчился немного использовать Дар, но для полноценного перехода нужно долго учиться.
— Тень, — сорвалось с онемевших губ.
Насмешливые искры в глазах угасли, а лицо на миг дернулось в судороге.
— Откуда ты услышал это слово? — спросила быстро. Глаза загорелись тусклым желтоватым сиянием, а мир вокруг исказился, в углах двора заклубилась тьма.
