Иронично как-то вышло. Каждый из друзей за последние пару суток подсунул жирнющую болговскую свинью. Фергюс. Коул. Бран. И вроде по-человечески понимаю. Но, Вестники! Как же я зол!.. Зол и от того, что сам далеко не ангел, и что тоже поступал по-свински, подставлял их. Зол, что глупо попался в ловушку. Что остался беспомощен, когда должен быть во всеоружии.
Бешенство, долго вскипающее в душе, наконец, пробило заслон. И я осознал, что кусаю губы.
Лысый друг видимо почувствовал нечто. Потому что напрягся, а затем спросил с опаской:
— Орм, что такое? Что случилось, дружище?..
— Это я тебя хотел спросить, дружище, — передразнил я. Обернулся и метнул испепеляющий взгляд, криво ухмыльнулся. — Объясни, родной. Где, дьявол побери, моя субмарина?..
Господи, как же давно я хотел выдать эту фразу! И плевать, что обстановка и близко не располагает к такого рода разговорам. Плевать, что ляпнул не в тему, а из желания спустить пар. Но, судя по опешившему лицу Проныры, частому морганию и перекошенному рту, удар достиг цели. Попросту не сообразил, чего от него хотят.
— Э-э… — промычал делец. — Какая субмарина?..
— Моя, дорогой, моя!.. — рявкнул я. — Бегущая Кошка! Кому ты сдал в аренду? Почему до меня доходят вести, что взяли на абордаж где-то на Пограничье, а потом утопили? И почему от документов явно смердит наркоторговлей?
— Что? Утопили?..
— Представь себе!..
Посерев лицом, Коул отшатнулся. Долго молчал, глядя в пустоту, судорожно сглатывая слюну. А затем медленно поднял голову и тяжело вздохнул.
— Я им должен.
— Вот как? — издевательски хмыкнул я.
— Ты не понял, — скривился делец. — Сильно должен. И не кому-то, а Синдикату. Планировал заплатить, договорился о рассрочке. Но они резко изменили условия сделки, накрутили проценты. А потом предложили скостить долг, если найду им корабль для срочного рейса.
— Мог отказаться и послать к дьяволу.
— У них мой племянник. Мелкий решил, что может обмануть такую организацию, придумал кое-какую аферу. Но вполне закономерно попался. А я не мог оставить сестру в беде.
— У тебя есть сестра? — изумился я. Моргнул, отгоняя образ лысой дамы с лицом самого Проныры, зябко поежился. Придумается же ужас!
— Представь себе, — мрачно кивнул Проныра. — Хотя я и не распространяюсь о родственниках. С моей работой лучше перебдеть… Не важно. Суть в том, что предложили альтернативу. И дали понять — отказаться не могу. Ну а из знакомых со свободным кораблем у меня только ты, Орм… Прости! Я чертовски виноват, и постараюсь компенсировать.
— Я бы тебя сейчас ударил, — перебил я, глядя ему в глаза. — От души б вмазал. Но руки связаны и пальцев не чувствую. Причем, бесит меня больше то, что ты обманул. Что ничего не рассказал. Или ты думаешь, я бы не помог?..
На лице приятеля отразилась растерянность, непередаваемая смесь эмоций. И стало ясно, что даже в голову ему не пришло. Но вскоре снова помрачнел и развел руками.
— Сделанного не вернешь, — пробормотал Коул. — И мне жаль, что предал доверие. В любом случае я постараюсь найти замену кораблю. Выбраться б отсюда.
«Неплохо бы» — вертелось у меня на языке язвительное. Ведь ладно свои потери, но субмарина в частичной собственности. А долги и перед Университетом триста лет не нужны. Однако я промолчал, признав правоту лысого, остыл немного. Не время и не место для подобных разборок. Надо подумать, что делать дальше.
В тот краткий миг, когда в зале наступила почти полная тишина, звуки ленивых аплодисментов прозвучали особенно громко. А затем раздался скрип мелких камешков под подошвами, из темноты бокового туннеля вышел Лиам. Остановился перед клеткой и одарил издевательской ухмылкой, состроил гримасу деланного восторга.
— Браво! — хрипло сказал бывший соученик. — Браво! Какой накал страстей! Какая экспрессия!.. Обожаю такие моменты. Налет образования и воспитания слетает, люди будто обнажаются. И чувства искренние как живая трепещущая плоть!..
Несмотря на общее отупение, боль и мглу в голове, я ощутил присутствие. За секунду до появления, но ощутил. И потому почти не вздрогнул, оглянулся и смерил еще одного призрака прошлого внимательным взглядом. Отметил, что выглядит тот чрезвычайно довольным собой и уверенным. И что почти не изменился со времен нашей встречи в библиотеке. Тот же плащ, тот же холодный блеск механического глаза, уродливые шрамы от ожогов. И при каждом движении слышится характерное жужжание, скрип и лязг. Разве что очки с затемненными стеклами надевать не стал, не считая нужным скрывать уродство.
Да, он сочился удовольствием, едва сдерживаемой жаждой крови и безумием. Словно гнилью. От «запаха» стало дурно, тошнота резко подкатила к горлу, кислыми когтями поскреблась в небо. Я закусил губу и глубоко вздохнул, стараясь вернуть трезвость мышления, изгнать последние отзвуки путешествия в иллюзорный мир.
Сон… или видение… тоже важен. И то, о чем разговаривал с До. Но сейчас следовало подумать о насущном, попытаться выбраться из переделки и сохранить и так порядком подпорченную шкуру, жизни приятелей.
Моргнув, я вновь сфокусировался на Кэмпбелле. И подумал, что и раньше отличался излишней жестокостью и дерзостью, фонтанировал идеями о собственном возвышении, власти. Но после того взрыва, ранений, и уродства явно тронулся умом, превратился в настоящего мерзавца и маньяка.
Хуже то, что я упустил его из виду. И в круговерти последних событий и подумать не мог, что внимательно следит за моими похождениями, ждет удобного момента.
Но на какую сторону работает? Подозрения имелись.
— Как ты меня нашел? — сипло спросил я, прервав затянувшуюся паузу.
— Не самая трудная затея, — хмыкнул он. — Ты на виду, Эбер. Или правильнее звать лордом МакМоран?.. Ах, простите, ваше сиятельство, за грубое обращение! Или как там к высокородным правильно обращаются?.. Не важно. И за грязные полы простите. Я накажу прислугу, в следующий раз подготовят для вас отдельную клетку с золочеными прутьями. И да, точно, надо ведь отметить твой титул! Можешь похлебать из лужицы, а я сделаю глоточек рома.
Наемник достал из внутреннего кармана небольшую медную фляжку, откупорил и, отсалютовав, ненадолго приложился к горлышку.
Представление доставляло ему неизъяснимое удовольствие. И Кэмпбеллу очень хотелось меня убить. Или как минимум помучить. Невозможность же утолить жажду мести вызывало почти иступленную ярость. Лиам буквально сжигал меня взглядом, криво ухмылялся. И даже Коул почувствовал неладное, невольно отступил ближе к противоположному краю клетки.
— Значит, сделался ручной шавкой туату? — равнодушно спросил я, четко рассчитав момент, когда будет делать второй глоток.
Не закашлялся к сожалению. Но лицо бывшего ученика Дампира исказилось в мгновенной гримасе ненависти. Но снова стало расслабленным, насмешливым. Словно в затруднении потер подбородок, сделал последний глоток и спрятал флягу в кармане.
