— Ч-что?..
Желтые глаза под мокрыми прядями изумленно расширились.
— Это мое условие.
Она отпрянула. Секунду смотрела недоверчиво. А затем пронзительно и яростно закричала. Да так, что с потолка посыпались камни, полилась вода. Тени, таившиеся во мраке, заметались как безумные, воды озера взметнулись, плеснули на берег и окрасились алым.
— МакМоран-н! — взвыла женщина.
— Мое последнее слово, — отчеканил я, вновь поддавшись наитию. И, наконец, почувствовал облегчение, мгла из мыслей начала уходить. А тварь постепенно успокоилась, погрузилась в воду по грудь. Опустила голову и затихла.
— Плата кровью принята, — прошептала она. — Гейсы подтверждены…
* * *
Аванпост северного пограничья Олдуотера. Наши Дни.
Ламонт откровенно не любил две вещи: неожиданности и ночные смены.
Сюрпризы ему жизнь редко подсовывала приятные, удача не слишком-то любила диспетчера причальных доков дальнего промышленного поселения. Перешагнувшего порог в тридцать лет, но так и не обзаведшегося ни семьей, ни жильем, ни счетом в банке. Он не выигрывал в лотереи, не находил монеток в тоннелях, и тетушки с огромным наследством у него не имелось.
И все бы ничего, без фарта можно как-то жить, но со временем маятник весов начал склоняться на темную сторону. Сначала понемногу, а потом чаще и чаще начали преследовать неприятности. Испорченный диплом в Академии из-за неудобного вопроса похмельного преподавателя, назначение в захудалый порт, потеря кошелька, постоянные течи водопровода в съемной квартире.
Слабовольный бы человек сразу б побежал в Церковь, пить святую морскую водичку, бить поклоны и молиться. Но Ламонт не из таких. Предпочитал не винить кого-то, а решать проблемы, со спокойствием фаталиста встречать то, что ему преподносила жизнь.
То, чего достигал, сделано не благодаря, а вопреки. Вопреки сыплющимся неприятностям, трагическим случайностям, поломкам механизмов и подлостям людей. Привык превозмогать и поначалу испытывал нездоровое удовольствие, перемалывая то, чем в него бросала обозленная Судьба. Но со временем перегорел и чертовски устал. По привычке продолжал отбивать удары, однако без азарта, со смирением смертника. И может, не отдавал себе отчет, но ждал, когда вселенная решит окончательно раздавить.
Вторая же нелюбовь Ламонта прямо проистекала из первой. Мало того, что ночные смены выматывали, тянулись почти бесконечно, травили холодным грогом и плоскими шутками напарников. Так еще зачастую подбрасывали те же сюрпризы. То тревога затопления сработает, то ворота шлюза заклинит, то какой-то припадочный капитан спросонья тащит свое корыто в занятую ячейку.
Вот и сейчас начавшаяся без приключений смена преподнесла огромную болговскую свинью. Но не впал в истерику, а сидел в кресле и мрачно глядел на мутное выпуклое стекло радара. Слушал бормотание в наушниках и размышлял, как поступить.
План действий только-только начал собираться из осколков мыслей, выдержек из инструкций и логики, когда сосредоточенные размышления нарушили торопливые шаги в коридоре. Лязгнул запор, скрипнули петли, и на пост просочился напарник Джед — худой немолодой мужчина с открытым лицом балагура и весельчака, губами постоянно пытающимися сложиться в дружелюбную ухмылку.
— Прости, Лам, я опоздал, — виновато сказал коллега. — У младшего зубы режутся, пришлось задержаться и помочь жене.
— Ага, — обронил диспетчер. — Бывает.
— Как дела? — спросил Джед немного успокоенный тем, что никто и не подумал в чем-либо обвинять. Скинул куртку на спинку своего кресла, сладко потянулся и похрустел суставами, порыскал взглядом в поисках котелка и жестяной банки с травами. И пока грелась вода, выглянул в один из огромных помутневших от времени иллюминаторов, за коим плескалось темно-зеленое нечто, называемое океаном.
За толстым стеклом, что регулярно драили от водорослей и ракушек, просматривался силуэт жилого модуля поселения с кучей мелких искорок-окон, дальше чернел купол соларитового реактора. Вблизи тьму развеивали мощные прожектора, озаряя причалы-ячейки порта. А так как диспетчерская башня располагалась на самом верху громадного цилиндра, отсюда открывался потрясающий вид на это великолепие.
Правда, когда видишь подобное каждый день, трепет со временем куда-то испаряется. Скучно ведь. Время идет, но ничего не меняется. Разве что случайная рыба проплывет или швартующаяся субмарина промелькнет. Эльм-огни и оптика поста позволяют расширить кругозор, однако и виды рано или поздно надоедают.
Ребята из смежной смены, насколько знал Ламонт, баловались тем, что подглядывали через перископ в иллюминаторы жилой зоны. И делали ставки — удастся ли увидеть какую-нибудь девицу в костюме Евы. Если таковое удавалось, потом обсасывали подробности по нескольку месяцев. Даром, что в лучшем случае зрели лишь расплывчатый силуэт. Но воспаленное воображение дорисовывало, делало картинку желанной и будоражащей.
Глупость право.
— Никак, — ответил диспетчер, сообразив, что пауза затянулась.
— Хм, — пробормотал напарник. Помешал ложечкой заваривающийся настой, вдохнул запах и уставился куда-то вдаль, за иллюминатор. — Значит, хорошо.
— С чего ты взял? — спросил Ламонт. Взгляд оторвался от экрана и перебежал на Джеда, в зрачках появилось тусклое удивление.
— Да просто, — развел руками и улыбнулся коллега. — Никак — это не хорошо и не плохо. А раз неплохо, значит, уже хорошо. Логично же.
— Философ хренов.
— Льстишь. Но так и быть — скромно приму как похвалу… Так как дела?
На сей раз Ламонт сообразил, что вопрос касается не личных отношений с миром, а рабочих процессов. Поразмыслил и признался:
— Так себе.
— Что опять-то стряслось? — посерьезнев, спросил Джед.
— Борт Три-два-пять не отвечает. На радаре светится, идет строго по курсу, но в эфире лишь автоматон бормочет. Висят на границе видимости, приближаются.
На лице напарника отразилась работа мысли, взгляд стал невидящим. Но быстро перелистав с десяток страниц воспоминаний, приподнял брови и переспросил:
— Три-два-пять? Корыто старого хряка Гобана что ль? Я думал списали в утиль… Гобана в смысле, а не субмарину. Кораблик-то крепкий, ходить и ходить. Модернизацию вроде прошел недавно. А капитана могли б и получше нанять. Помнится, однажды в портовом питейном утащил у кого-то кошелек, а потом надрался так, что заблевал ползала.
— Компания сэкономила, — констатировала Ламонт.
— Да, — согласился коллега, — посчитали, наверное, что к автоматону можно и такого пройдоху приписать. Но что ж нам делать-то теперь?..
Забыв о гроге, Джед поскреб затылок. Перегнулся через консоль и бросил взгляд на радар. А потом торопливо пошел к центру поста и поднял перископ, всмотрелся в окуляр, поиграл настройками эльм-огней на пульте.
