Как замечательно, что не слышу мыслей. Иначе б сошел с ума. Особенно после того, как преодолел длинный тоннель, заполненный разряженными в пух и прах лицемерами. Многие считали нужным подойти и поприветствовать, выразить сочувствие, радость от встречи, участие. Но испытывали в лучшем случае презрение или холодное любопытство.
Где-то в толпе краем глаза заметил Нолана и Лиадан. Дядя щеголял в зауженных брюках и черном сюртуке, на груди толстая золотая цепь, а рукава блещут бриллиантовыми запонками. Жидкие волосы размазаны по бугристому черепу, на губах хмурая улыбка. Тетя же обрядилась в пышное почти свадебное платье, обвешанное дорогими висюльками столь густо, что смахивала на люстру. Сама худая как швабра, нескладная и злющая.
Любимые родственники не могли пропустить столь громкий прием. Претензию на титул надо чем-то подкреплять, как можно чаще мелькать среди знати — вдруг да получится договориться, заручиться поддержкой.
При виде меня разом скисли, но предпочли «не заметить», через мгновение исчезли в толпе. И хорошо. Не хватало какой-нибудь сцены в духе слезливых дамских романов, какие любят леди Шельфа. Хотя видимо дядя сам не стремился напоминать о случае с незадачливой шпаной.
Ведь я мог и скандал устроить. Чисто теоретически, но мог.
Тем не менее, тоннель мы преодолели с огромным трудом. Под конец сорвались на быстрый шаг, стараясь избегать болтунов с липкими улыбками, навязчивых репортеров. Ворвались в огромный зал, постарались затеряться среди людей, спрятались в тени балкона у ближайшей стены. Оба задыхающиеся, в испарине, ошеломленные и подавленные.
В отличие от Брана я хоть как-то себя контролировал. Быстро расправил полы дорогого пиджака, купленного на заказ у знакомого портного Фергюса, застегнул воротник рубахи. Оглянулся и критически осмотрел друга.
Нужно сказать, одежда меняет людей. Но, к сожалению, не настолько, чтобы скрыть происхождение. Бран выглядел великолепно в костюме — поджарый, крепкий и широкоплечий, со стальным блеском серых глаз… как минимум офицер, воин. Но любой в зале мог за секунду определить, что мужчина не в своей тарелке и не умеет носить подобный наряд.
Откровенно говоря, я удивился, когда приятель детства вызвался в компаньоны. На следующий день после моего прибытия, как и обещал, зашел на грог и поболтать. Я мельком обмолвился, что собираюсь на прием. Да еще и поворчал, что не привык к таким мероприятиям. На что Бран неуверенно предложил составить компанию. А я взял и легкомысленно согласился, прикинув, что в случае чего и прикрыть сможет, и в драке подсобит, если Нолан захочет повторить попытку.
Но сейчас приятель, очевидно, жалел о собственном решении.
— Ты б не язвил, МакМоран, — буркнул угрожающе. — Могу ведь и засветить.
— Благородные люди не опускаются до банального мордобоя, — наставительно парировал я. — И вообще держи низменные порывы в кулаке. Как минимум до того, как выберемся наружу. Тогда приму вызов на дуэль.
— Будет избиение, — веско проронил Бран. — Возможно ногами.
— Главное обувь натри, — хмыкнул я. — Чтоб без урона чести. Господ надо чистыми сапогами.
— Издеваешься, — уверенно кивнул друг. На губах появилась тень улыбки. — Прости, я думал, преувеличиваешь. Но пока шли, дважды сказали, что челяди вход через другой коридор. А какая-то дамочка приняла за разносчика и потребовала вина покрепче.
— Разносчики в кабаках. Тут сплошь пафосные официанты, — стараясь, чтоб улыбка не показалась слишком вымученной, поправил я. — Поверь, мне тоже не по себе.
— Так зачем пошел?..
— А как ты думаешь, для чего Нолану нужен грот?..
— Да бес знает! Ладно, дай подумать… Площади…
— Побойся богов! У него жилье наверняка больше и шикарнее. И не одно.
— Э-э-э… престиж?..
— Правильно, друг мой. Престиж. У знати вообще многое завязано на символы и традиции, мнение других аристократов. Вот потому дядя и стремится подкрепить богатство признанием, тогда получит голос в Совете. Я же в свою очередь обязан установить связи, показать, что готов вести дела с другими лордами.
— Глупость какая-то.
— Ты не представляешь, насколько точно охарактеризовал любую власть, — усмехнулся я. Понизил голос до страшного шепота. — Вслух не распространяйся о постигшем тебя откровении. Запишут в оппозицию, а то и заговорщиком заклеймят.
— Я буду осторожен, — в тон ответил Бран.
Мы переглянулись и одновременно фыркнули. Но развить тему не успели.
— О чем тут шепчутся столь привлекательные молодые люди?
Она вынырнула откуда-то сбоку, из неприметной арки под балконом второго яруса с небольшой арфой в обнимку. Яркая, терпкая, порывистая, резко контрастирующая как с окружающим «пристойным и неторопливым благолепием», так и с эмоциональным фоном. Вспышка в темноте, глоток кислорода во время удушья. Фантомом просочилась сквозь несколько плотных групп гостей и остановилась подле нас.
От нее «пахло» весельем и задором, теплым дружелюбием и насмешкой. В контраст окружающим дамам, как броню тягающим многочисленные тяжеленные юбки, казалась невероятно легкой в своей темной тунике и перчатках, закрывающих предплечья. И одновременно строгой, будто выточенной из мрамора скульптором-гением, сумевшим сотворить идеальную фигуру. Черные без единого седого локона волосы густой блестящей волной ниспадали на спину и плечи, буйной гривой обнимали миловидное лицо. В темно-карих глазах жили веселые бесики, а на губах сверкала ослепительная улыбка.
Я мотнул головой, не в силах поверить, что кто-то способен так двигаться. Как видение, мерцающий прекрасный ангел. Но вместе с тем ощутил рябь в Изнанке, дыхание невыразимого очарования и кивнул сам себе.
В отличие от меня Бран хладнокровия сохранить не сумел. И забавно наблюдать, как моряк снова краснеет и бледнеет, идет пятнами. Но не от злости, а от восхищения. Заворожено таращится и мнется, подыскивая слова, но теряется и робеет.
— Какой милый у тебя друг, Орм, — искренне и дробно рассмеялась девушка. — Кажется, я помню… тот мальчишка, что помогал твоему отцу?..
— Талли, — медленно произнес я, вспомнив в яркой женщине маленькую девочку-забияку, что вечно дразнила меня и Фергюса в детстве. Улыбнулся в ответ и добавил: — Ты полегче с воздействием. Еще немного, и у Брана мозги вскипят.
— А у тебя нет? — возмутилась она. Метнула быстрый изучающий взгляд. — Ведь эмпат. Не ошибаюсь? Первым должен потерять покой и сон.
Ну, естественно, почувствовала меня. И примчалась посмотреть на смельчака, что не побоялся проникнуть в обитель ревнителей Веры. Кроме нее самой.
Разумеется, я подозревал, что тайна таковой долго не пробудет. И если от монахов низших рангов прятаться получалось, то от взгляда полноправного Барда не скрыться. Разве что сдернуть покров татуировок, селенит гностики ощущают слишком хорошо. Но и тогда придется использовать мастерство отступника, силы и власть над Изнанкой. И то не уверен, смогу ли спрятаться. Не говоря о том, чтобы тягаться в прямом столкновении.
