— Какого демона? Мозги отморозил? Оставь. Нужно погружаться.
В ответ здоровяк выдал злобную многоярусную тираду. Но сообразил, что больше половины слов не достигло ушей адресата, и раздраженно распахнул лицевой иллюминатор шлема, выпалил:
— Грести как? Ладонями? Этот упырь утащил Ключ!
— Дьявол! — выдохнул Крогер, сразу приняв утверждение на веру. У самого зрение так себе — возраст. А вот Лоркан без труда вдевал нити в игольные ушки. И уж точно разглядел стальной прут в кулаке торгаша.
Без Ключа моторы субмарины — лишь груда бесполезного металла. Без Ключа они обречены на медленную смерть: от мороза ли, от голода или недостатка кислорода — не важно. Короткий кусок металла, обработанный гностиками, активировал и энергетическую установку, и прочие системы.
Но зачем? Что нашло на Томаса? Крутануть вентиль с испугу, чтобы уйти подальше от поверхности — одно. Но другое дело специально убить их.
Проклятый психопат. И он хорош. Предполагал же, чувствовал, что за перекупщиком необходимо присмотреть. Но слишком увлекся. И не заметил, как страх уничтожил рассудок дельца.
Им слишком долго внушали, что на поверхности Ад, что здесь любой смертный потеряет душу. Вернувшиеся перестают быть людьми. А такие существа — угроза живучести. Для кораблей. Для городов. Мира.
Том решил пожертвовать ими, дабы спасти душу. Или может, мнил себя спасителем человечества. Да не важно! Другое дело, что проклятый идиот не догадался утопить Ключ, зачем-то потащил куда-то в метель. И вот тут непонятно — горевать или радоваться подобной выходке.
Пока бывший офицер осмысливал происшедшее, механик развернулся и бросился в погоню.
— Стой! — крикнул штурман. Но вопль опоздал, завяз в плотной пелене снегопада. Еще слышался тяжелый топот, но вскоре затих. — Лоркан!
Никакого ответа. Метель поглотила и дельца, и здоровяка. Пожрала, растворила. А на Крогера с удвоенной силой обрушилось одиночество, скребущийся где-то на грани сознания страх пробился наверх и ласково укусил за загривок.
Отовсюду смотрела Пустота. Давила на плечи, обнимала, ее шепот слышался в шуршании снежной пыли, в посвисте ветра, в плеске волн.
Невыносимое ощущение. Он понял, что еще немного — и сам сойдет с ума. Скрипнул зубами и кинулся к правому борту, неловко упал на бок, скатился на льдину. Застонал от боли в ушибленном плече, но кое-как поднялся и шатко побежал вдоль извилистой дорожки следов.
— Лоркан!
Глотку обожгло морозом, мерзкой аммиачной вонью. Он поперхнулся криком, закашлялся. Но едва сумел пробиться через удушье и слезы, поймал взглядом темное пятно. Размытое, бесформенное. Сквозь грохотание крови в ушах прорвались иные звуки: какая-то возня, скрип снежного наста, хныканье.
А в паре шагов валялся Ключ, припрошенный белой крупой. Крогер наклонился и подобрал величайшую ценность, бережно стряхнул снег с металлического стержня, ощупал.
«Слава Господу! — мелькнула почти ликующая мысль. — Лорк таки догнал дурака. И хорошо, что быстро. Нужно возвращаться».
Мысль разлетелась на куски, а в голове пусто зазвенело, когда размытая тень в белом мареве обрела очертания. Очертания Лоркана, Томаса. Но против ожиданий не механик поймал дельца… наоборот.
В первую секунду штурман элементарно не сообразил, что видит. Перекупщик — мелкий худой проныра и вообще дохляк, — держал здоровяка за горло. Держал на вытянутой руке, без особых усилий. А Лоркан хрипел и дергался, сучил ногами, пытаясь найти опору.
Но хуже и ужасней то, что изо рта и ноздрей Тома тянулись длинные черные нити, смахивающие на щупальца. Извивались, пытались втиснуться под комбинезон механика, рвали и ткань и сталь. Эти же жгуты как скользкие черви двигались под кожей Плавника. И толстым пучком проникали через лицевой иллюминатор под шлем здоровяка, жадно шарили, пульсировали, будто пили.
Раздалось особенно громкое хлюпанье, и костюм механика окрасился кровью. Та же кровь пополам с черной жижей заляпала боковые иллюминаторы шлема. Лоркан рухнул грудой тряпья, а Том повернулся к штурману и вперил в того взгляд. Стеклянный взгляд, мертвый. Щупальца втянулись в рот и остались шевелиться между зубов, губы скривились в болезненной ухмылке.
Еще никогда в жизни Крогер так не бегал. И так не кричал.
Выл и не мог прекратить выть, а снег и ветер забивали глотку. Мчался, не разбирая дороги, спотыкался и падал, полз, вскакивал и бежал к кораблю. Бежал, чувствуя в ладони стылую тяжесть Ключа. А ужас, настоящий и незамутненный, бил по спине и ногам, сжимал сердце когтистой лапой, перед глазами стояло лицо перекупщика, лицо одержимого Тьмой человека.
Священники не лгали.
Но понимание осталось где-то вовне. Где-то вместе с той частью сознания, что пока могла мыслить трезво и логически. И именно эта кроха рассудка привычно считала шаги, шансы, варианты действий, оставшиеся секунды и силы.
«Успеваешь, — ободряюще прошелестело в ушах. — Просто дойди до воды».
Но как часто случается Рок вступил в права ровно в тот миг, когда привидилось — вот-вот, и получится. Метель чуть ослабла, из мглы проступили силуэты субмарины. Бывший офицер замедлился, дабы найти участок берега, подступающего вплотную к борту. Однако не заметил колдобины, предательски попавшейся под сапог, ударился и растянулся на льду как морская звезда. С каким-то отупением проследил за улетевшим поодаль Ключом, оттолкнулся от льдины… и увидел Томаса.
Как делец оказался впереди? Как обошел, да столь тихо?
Волосы встали дыбом, а дыхание перехватило. Штурман опять позорно завыл, попытался отползти прочь. И застыл, ибо прямиком из сугробов начали вырастать дымные ручейки. Тьма неопрятными кляксами испятнала завесу метели, плотные клубки закружились в воздухе, постепенно сужая кольцо. Дымился и перекупщик. В красных от полопавшихся капилляров глазах неторопливо сгущался алчный Мрак.
Крогер нащупал рукоять ножа на поясе. Но с оторопью осознал, что самоубийство не поможет. Грешники в Аду не умирают, лишь страдают. Вечно.
Но все равно ударил себя клинком в горло. Захлебнулся кровью, упал в быстро стынущую красную лужу. Последнее, что увидел — изображение зверя на носу корабля. Домашнее животное, любимое аристократами Олдуотера. Кошка… бегущая кошка.
Символ ангела Смерти в каких-то древних верованиях.
Глава 1
— Ормонд Лир МакМоран.
Нотариус не спрашивал и не утверждал. Скорее проговаривал вслух, пытаясь осознать факт свершившегося.
Изучил мой паспорт под светом настольной лампы, уделив пристальное внимание фотокарточке и печатям, бросил быстрый взгляд исподлобья и сразу уткнулся в записи.
Я не подгонял. Присел на стул и сделал вид, что не замечаю шепотков, ползающих по затылку колючих взглядов. Более того — вежливо улыбался в пустоту, нарочито рассеянно осматривал убранство большого кабинета и водил пальцем по столешнице.
