Карине очень понравился совершенно похожий на настоящий «древний» шлем, кольчуга, растянутая на стене рядом со шкурой рыси. Словно древнерусский воин и охотник разложил свои вещи в этом надежном доме и спокойно решил присесть отдохнуть.
— Тут и мебель для каждого уголка своя, сейчас её убрали, где лавки, где даже на сундуке можно сидеть. Да вот он, кстати, сундук, остался стоять. Очень удобно на нем расположиться можно, между прочим, — добавила Наташа, — только посуда везде одинаковая.
— Да-да, посуда просто блеск! — с восхищением сказал Валера.
— Такие мишки славные! — подтвердила Карина. — И все разные, да?
— Да, Марина так захотела.
Наташа была вынуждена бежать по делам, и дальше Карина с Валерой пошли смотреть Маринино хозяйство одни.
Шкуры самых разных зверей, щиты и рогатины, мечи, старинные кремневые ружья, фузеи и пищали, боярские шапки на полках, пистолеты, сабли — все это можно было при желании потрогать и даже снять со стены. Ничего не пестрило, не отдавало явной подделкой, во всем была мера, и Карина с Валерой были от всего увиденного в полном восторге. Даже освещение в каждом историческом месте русской жизни было разным: от фактически натурального поставца с лучинами, подсвечников с электрическими лампочками, мерцающими, как огонь свечи, масляных ламп, керосиновых, тоже на электричестве, но с эффектом натуральности, до будто настоящих электрических лампочек первых лет их создания.
В районе девятнадцатого века Карине понравилось больше всего, да и места под него было отведено гораздо больше, чем под остальные. Даже сани стояли настоящие. Там, в этих санях, посетителям тоже с большим успехом можно было посидеть, закусить и выпить.
Карину познакомили с дизайнером. Марина радостно целовалась и обнималась с ним, когда гости принялись хвалить красоту обстановки её ресторана.
События начала торжества неслись вихрем перед глазами Марины. Она не только пила, чокаясь со всеми, кто тянулся к ней с бокалами и рюмками, но и успевала следить за тем, что происходило, и отдавать распоряжения. Хотя работники «Генерала Топтыгина» знали свои обязанности четко и держались на высоте.
Марина из всех роскошных своих блюд даже попробовать ничего толком не успела. И только когда поняла, что все идет хорошо, позволила себе сесть и немного расслабиться. Случилось это почти к концу праздника, как раз между подачами, когда официанты готовили стол для ещё одного коронного номера, за приготовлением которого Марина следила в кондитерском цехе весь вчерашний вечер.
Это был маседуан — блюдо пусть и не совсем русской кухни, но, как знала Марина, с успехом подававшееся в лучших ресторанах царской России. Пресытившиеся гости вновь бросилась к столам, увидев, как огромное овальное блюдо с залитыми сиропом, вином, желе и обложенными мороженым ягодами и фруктами на руках нескольких официантов торжественно вплыло в зал. На самом верху толстой, высокой трубы можно было увидеть засахаренные сливы, вымоченные в коньяке вишни, мелко нарезанные ломтики ананасов в лодочках из мороженого, россыпи горной ежевики, нарубленные яблоки, груши и персики, залитые в причудливые формы желе, замороженные и пропитанные ликером виноградины, кусочки дыни и айвы в лимонной глазури, а в самом центре возвышался сахарный цветок тончайшей работы, переливающийся огнями, словно бриллиантовый.
Основание маседуана представляло собой разноцветную зебру. Ягоды и фрукты, залитые желе самого разного цвета, чередовались с залитыми сиропом, затем шли замороженные фрукты и ягоды или обложенные пломбиром.
Снова раздались аплодисменты, гости потребовали шампанского появление Марининого сюрприза произвело на них должный эффект.
Исполненный собственного достоинства метрдотель Олег торжественно принялся раскладывать гостям порции маседуана, ловко орудуя большой серебряной ложкой.
Вкус десерта был восхитительный. Марина, уставшая от напряжения и суеты, с большим удовольствием съела целую тарелку. Взгляд её, только что принимавшей похвалы в адрес своей посуды, первый раз за весь этот вечер упал на картинку опустевшей десертной тарелки, что стояла сейчас напротив нее. Марина похолодела. Это была все та же тарелка — маленький мишка-девочка плакал перед зеркалом.
«Что такое? — с ужасом подумала Марина. — Почему она преследует меня? Почему не попалась мне тарелка с медведем-уборщицей хотя бы, или с почтальоном, я не знаю, или с мишкой с ружьишком каким-нибудь? Никто не просил их этого медведя рисовать, не хочу я, чтобы у меня плакали…»
Марина не могла никому признаться в том, что с самого детства ассоциировала себя с медвежонком, только Карина и родители знали об этом. Если она и плакала в детстве, то непременно добавляла, чтобы все знали о том, что она плачет: «А-а-а-а, мишутку обидели!» Родители и Карина немедленно бежали её успокаивать. Им ничего не оставалось делать, как признавать, что да, она действительно мишутка, только бы Маринин рев закончился.
И вот теперь опять эта тарелка. Марина не то чтобы была очень суеверна, но эта встреча с плачущим мишкой, да ещё и не заказанным ею, нарочно лезущим на глаза, была крайне неприятна. Тем более на таком важном торжестве.
«Нет уж, никто не заставит меня думать, что мне придется плакать, сказала про себя Марина, отставляя десертную тарелку подальше. — Глупости какие. Пустые суеверия, чушь собачья самая настоящая. Кому вынется — тому и сбудется. Ничего подобного. Поздно, дорогие мои, мне уже счастье вынулось! Это я просто перенервничала сегодня, вот мне и мерещится ерунда всякая. Ну, тогда уж надо докончить, деваться некуда…»
С этой мыслью Марина поднялась с места, на миг зажмурилась, тряхнула головой и громко сказала:
— Ну что, дорогие гости? Посуда бьется, как говорится, к счастью. Давайте же хлопнем за мое счастье! У кого что сейчас в руках — бейте, не стесняйтесь!
Под громкие крики на пол и в стены посыпались рюмки, бокалы и фужеры, полетели ложки и тарелки, многие с недоеденным десертом — публика особо не церемонилась.
— Ну, вот и обмыли! — увидев белый шматок мороженого на ковре и оленьей шкуре, тонким голосом закричал Хан, затормошил своего явно утомившегося тестя, жена его в восторге захлопала в ладоши и засмеялась, заглядывая Хану в лицо. — Я точно попал. Молодец.
Официанты быстро уничтожили с пола следы этого веселья, но до многих жирных пятен и винных потеков на стенах добраться было невозможно.
Однако ничего из этого не интересовало сейчас Марину. Бросив через себя злосчастную тарелку, ради уничтожения которой она и затеяла весь этот вандализм, Марина среди общего гвалта и звона не услышала, разбилась она или нет. Марина быстро обернулась и увидела, что тарелка спокойно катится по полу, такая же круглая и целая, как и раньше.
Ужас охватил Марину. Неужели эта тарелка — явный знак? Но какой? Непременно плохой знак? Или, может быть, это задача от противного, то есть знак хороший?
Слезы наполнили веселые Маринины глаза, плечи опустились и руки безжизненно упали. Она медленно побрела в сторону замершей на полу тарелки, которая по-прежнему показывала ей плачущего мишку с зеркалом и трогательным бантиком.
