– Да, сынок, – вздохнула мама, – у папы есть другая жена и дети, но нас это не касается, нам и так хорошо, не правда ли? А откуда ты знаешь, кто тебе сказал?!
– Знаю, и всё.
– Запомни, – строго сказал он Аринке, когда все опять встретились у деда на Первое мая, – я никогда не буду предатель и козел, поняла? И у меня не будет никаких новых детей, я даже старые игрушки не выбрасываю, потому что это нечестно.
И Арина обняла его и поцеловала в щеку.
Что же, если быть объективным, отец Артема – вполне положительный тип, не какой-нибудь алкаш и злостный неплательщик алиментов. Он остался жить в Чехословакии, женившись на коренной пражанке, успешно вырастил двух новых детей, но и старого сына не обижал, алименты платил строго по закону до самых восемнадцати лет, день в день. Мама еще многие годы не могла успокоиться, что именно до восемнадцати.
– А университет?! – с гневом вопрошала она Мусю за неимением других сочувствующих. – Кто должен содержать его сына до окончания университета? Или образование ребенку не обязательно получать, пусть идет вагоны грузить?!
Никакой логики в маминых обидах не просматривалось. Отца она сама оставила, о чем любила вспоминать в спорах с Мусей как о самом правильном в жизни поступке. Жили они намного лучше многих Тёминых одноклассников, поскольку мама работала методистом целого района, и ей периодически платили прогрессивки, и если Тёма заболевал, ему покупали самые дорогие фрукты и даже красную икру. Их общая с мамой комната прекрасно делилась пополам книжными полками, при этом на маминой половине помещались шифоньер и ее обожаемое новое трюмо (Тёма балдел от этих названий), а роскошный, с гнутыми ножками и зеленым сукном на крышке письменный стол профессора Шнайдера перешел в полное Тёмино владение. Понятно, что университет он окончил без проблем, поскольку никто тогда и не слыхал о платном образовании, кстати, единственный в группе получил красный диплом. Мама принципиально не сообщила отцу, это была ее личная заслуга.
Да, не настолько бедно они жили, насколько маму жгла обида, что своим детям Коломейцев ничего не жалеет. Кажется, она не ожидала, что брошенный муж так быстро и удачно женится. Женская логика в действии! Смешно, что она так много говорила о деньгах и скупости Коломейцева и при этом сама была абсолютной безалаберной растратчицей, обожала приглашать полный дом гостей, покупала красивые дорогие подарки. Ведь обычно наглость более всего раздражает хамов, а ложь – отъявленных обманщиков. Артем, приходится признать, тоже часто транжирил и пижонил по любому поводу. Может, слишком легко достались первые деньги? Или хотел доказать маме и самому себе, что не нуждается в помощи никакого Коломейцева? Что ж, хотя бы успел пожить по-человечески, можно вспомнить без сожалений и оправданий. Например, поездку в Таиланд на собственное двадцатипятилетие. Двадцать пять, мир принадлежит тебе, банковский счет пополняется стремительно, нет ума испугаться, нет страха остановиться. Всех пригласил – школьного друга Сашку Цейтлина, Арину, девятиклассника Сережу, нескольких университетских приятелей, классного паренька с новой работы. Как они поразились, когда получили бесплатные билеты! Сережка тогда, наверное, и влюбился в Таиланд, обалдел от свободы, жары, парящей в воздухе беззаботности. Бедный зубрилка, заморенный ленинградским сопливым климатом, впервые задышал, наконец засмеялся в полный голос, как голенастый жеребенок, вырвавшийся из загона! Гуля до сих пор считает, что именно Артем сбил с верной дороги ее несостоявшегося гения. А как классно тогда потусили, как оттянулись! В ресторане на берегу моря подавали очень вкусную рыбу, рис и огромные тарелки овощей в пряном соусе, его гости чуть язык не проглотили, особенно Аринка. Артем тогда впервые обратил внимание, как смотрится его кузина – обалденные ноги, явно перепавшие от бабушки актрисы, но вместо чудиновской бесцветности – смуглый румянец во всю щеку и колдовские темные глаза – персияночка-полоняночка. Да-да, мамочка, ничего не забывается, ни ваша вожделенная Цветаева, ни заверения, что самые красивые дети рождаются от смешанных браков. Интересно, почему такое хорошее правило не распространилось на твоего сына?
В детстве мир кажется дружелюбным и веселым, потому что тебя любят просто так, любят и всё. Старенькая бабушка Бетти, тетя Ася и дядя Маркуся, их дочка Дина и муж Дины дядя Гриша. Что ни скажешь и ни сделаешь – восхищение окружающих тебе обеспечено. Помнится, Тёма любил вслух читать книжку габровских анекдотов, и все подряд – мама, Муся, Дина делали вид, что им страшно интересно. И старательно смеялись. Даже когда у Дины родился мальчик Леня, все родные в первую очередь поздравляли Тёму и радостно повторяли, что он теперь старший брат. И хотя Леня, похожий на тощую некрасивую куклу, только орал или спал в коляске, было приятно ощущать себя старшим братом. Благословенные времена!
Следующее отрезвление вошло в жизнь Артема благодаря, как ни смешно, все тому же Коломейцеву. Тёму давно огорчало, что в их маленькой семье так много фамилий: Муся – Шнайдер, мама – Приходько, он сам – Коломейцев, тем более в доме только и слышалось: «от Коломейцева не дождешься, Коломейцев не сочтет нужным, забудь про Коломейцева». Понятно, что речь идет об отце, но все равно неприятно. Наконец однажды его осенила гениальная мысль! Тем более Муся не раз сокрушалась, что скоро никто не вспомнит ее любимого папу, профессора Шнайдера.
– Бабуль, я придумал, поменяю фамилию и стану Шнайдером. Артем Шнайдер – классно звучит, почти как иностранец.
Но Муся, к его изумлению, категорически отвергла такую идею!
– Забудь и не придумывай глупостей!
– Но почему?! Ты же сама говоришь, что я похож на твоего папу? Может, я тоже стану профессором Шнайдером?
– Да, милый, обязательно станешь профессором, я ни минуты не сомневаюсь, но с фамилией Шнайдер тяжело жить на свете, это еврейская фамилия.
– И что?
– И все. Забудь без вопросов! И не мешай мне готовить обед.
Продолжать разговор было бесполезно, спрашивать маму тоже расхотелось, поэтому Тёма решил посоветоваться со своим одноклассником Сашей Цейтлиным, которого часто называли евреем.
– Да, – сказал Саша, – с еврейской фамилией тяжело, могут даже убить. Но мне плевать! Подавятся и сдохнут, как фашисты сдохли.
– Убить? Ты что, как это убить?
– Ты с луны свалился? Да евреев тысячу лет убивают или даже две тысячи, мой дед рассказывал. Какой-то идиот придумал, что они Бога распяли, Иисуса Христа. А этот Иисус сам был евреем, представляешь?! Тем более Бога вообще нет.
– Сашка, это легенды такие. Помнишь «Легенды и мифы Древней Греции»? Так и про Иисуса, и про царя Давида придумали, никто точно не знает, что было две тысячи лет назад!
– Совсем того или прикидываешься? – Саша выразительно покрутил пальцем у виска. – Да в нашу войну, в которой мой дед воевал, уничтожили шесть миллионов евреев! Концлагеря специально строили, печи, чтобы трупы сжигать. Даже детей сжигали. Мой дедушка ушел на фронт, а его мама, младшая сестра и два брата пропали без вести в Белоруссии. У себя дома! Дед после войны поехал искать хотя бы соседей или бывших знакомых, но даже свидетелей не осталось. Теперь заболел, лежит и целыми днями пишет письма в какие-то организации. Думаешь, хоть кто-то отвечает? Ничего, я вырасту и сам поеду! В Гомельскую область, слышал когда-нибудь?
