Открыв глаза, я оказался босиком посреди огромного озера белесого тумана, и, куда бы я ни сделал шаг, видимость терялась на расстоянии вытянутой руки.
— Донг-динг-донг-донг-динг, — в зловещую мелодию вплелись ставшие за много лет тренировок родные ритмы беримбау. Они поддерживали меня и словно говорили «Ищи». Похоже, что меня ждало очередное испытание.
Раз от меня ждали, что я начну искать путь, блуждая в тумане, то стоило сделать все совершенно по-другому.
Вспоминая все, чему я научился раньше, я закрыл глаза и начал выстраивать veve моего покровителя, подпитывая его структуру своей силой. Полностью сформировавшись, печать Барона начала пульсировать все сильнее, пока не взорвалась, заставив меня рефлекторно закрыть лицо рукой. Проморгавшись, я увидел, что на месте ее взрыва туман неожиданно стал фиолетовым и тонкой струйкой потек куда-то влево. «Похоже, мне туда».
Шаг за шагом я следовал за своей путеводной нитью, пока неожиданно не понял, что тумана больше нет.
— Грубо. Топорное исполнение, но в целом свою задачу ты выполнил, — обернувшись, я увидел Самеди, сидящего на троне из костей и пьющего что-то из фляги в виде черепа.
— Мое почтение, крестный, — я слегка поклонился: злость на него злостью, а думать наперед, что я делаю, я всегда умел.
— Скажи, а что мешало меня просто позвать? — толстые губы расплылись в улыбке, немного обнажая острые белоснежные зубы.
— Последнее время у Владыки Gede нет времени на своего белого хунгана, затерянного в холодных землях, — произнес я с легкой иронией.
Барон оглушительно расхохотался, хлопая себя ладонями по мощным ногам.
— Рассмешил, вот за это я тебя и люблю. Похож на меня в молодости.
— Мне это уже говорили. — с ухмылкой перебил я патрона, похоже, он был в хорошем настроении.
— Уже наслышан, — Самеди хищно оскалился, словно показывая, насколько длинные у него клыки. — В целом ты справился. Не без ошибок, но справился, что не может не радовать, — неожиданно взгляд карих глаз пригвоздил меня к месту. — Ты прошел очередной этап развития, задавай свои вопросы — ты это заслужил. Только реши, действительно ли ты хочешь услышать ответы. А потом я начну учить тебя быть настоящим хунганом.
Я замер, в голове крутился гигантский ворох мыслей, но главным было одно.
— Зачем? Зачем ты сделал так, чтобы я стал хранителем? Зачем я должен был все это пережить? — вопросы сыпались из меня один за другим, сплетая в единое целое всю ту обиду, боль и ярость, что зрели во мне.
Барон внезапно встал со своего трона, затянулся неожиданно появившейся в его губах сигарой, налил из своей фляги в кубок и, указав мне на него легким кивком, начал говорить.
— Твой привычный мир на грани гибели. Ты же видишь, что уже происходит, а что будет дальше? Мир погрузится в хаос и, чтобы его удержать, потребуется недюжинная сила и воля. Неужели ТЫ, мой крестник, думаешь удержать эту волну хаоса и остаться чистым? Не получится, можешь даже не пытаться.
Барон отхлебнул из фляги и горько усмехнулся.
— Жалко девочку, правда? Но ведь именно ТЫ виноват в том, что не понимаешь любви, иначе тебе бы не рвало так душу. А вуду, снежок — оно про любовь, — его голос стал мягким, словно обволакивал меня и приглушал бущующую ярости внутри меня. — Тебе повезло, что крылатая подсказала. Не поняв, что такое любовь, боль, гнев, ярость, не испытав истинные чувства, тебе нет места на тропе силы. Вуду не терпит слабых и глупых, ты сделал свой первый шаг к восхождению — ты принял себя. Так сделай следующий шаг, познай себя, научись использовать свои чувства, а не быть ими использованным. А ответ на твой вопрос прост. Я кую из тебя заготовку, пока на клинок ты не тянешь, но уже есть с чем работать. И позволь напомнить — заготовка у меня не одна, но клинок нужен мне только один…
Как бы меня ни раздирала изнутри злость на Барона, как бы я ни раздувал ноздри от бешенства, как бы ни сжимал кулаки до боли, я понимал одно: Самеди прав, вот только легче мне от этого не становилось.
— Понимаю, тебе больно и тяжело, но в такие моменты особенно помогает одно старое, верное средство. И, как я успел заметить, ты вполне успешно его применяешь, — голос Барона ударил словно набат — Пей.
Я рефлекторно взял кубок и, осушив одним глотком половину, закашлялся. В кубке, как всегда, был ром, настоянный на остром перце.
— Если тебе больно, значит, ты еще жив, да и ром отличное лекарство, — Самеди добродушно улыбнулся, пожевывая сигару.
Как бы странно это ни звучало, но меня действительно начало отпускать.
— Спасибо. И за науку, и за ром — за все время моего знакомства с этой сумасбродной сущностью мне впервые захотелось так его называть. — Учитель.
На секунду от его улыбки повеяло радушием и теплом, но в следующее мгновение передо мной снова был оскаленный череп, дымящий сигарой.
— А теперь, раз ты готов, начнем наше обучение, ты и так потерял много времени. Запомни несколько важных вещей. Это базис, на котором строится мощь и эффективность всех техник хунгана. Несмотря на то, что тип источника идеален для работы с духами, именно твое ощущение мира и своего места в нем делает тебя шаманом. Настоящий шаман — тот, кто живет в обоих мирах, именно через него проходит та невидимая грань, отделяющая один мир от другого. И твоя задача наконец-то стать им.
Барон начал перебирать четки, сделанные из небольших черепов, судя по всему грызунов, и замерев на миг, продолжил, словно заправский лектор.
— Первый аспект твоей силы — эмоции. Именно поэтому ты и должен научиться управлять ими, а не быть ведомым. Эмоции дают внутренний ритм твоей силе. Эмоции способны ослеплять, заставлять ошибаться и в то же время давать силы и вдохновение. Выбирай сам, чем пользоваться в бою: пожирающим все огнем боевого безумия или же ровным пламеням ледяной ярости, — в голове сразу возникли картины минувших дней, лишь подтверждающие его слова.
— Второй аспект — это умение управлять собственным телом. Ты должен чувствовать каждую частичку своего тела, чувствовать потоки энергии внутри него. Сила, ловкость, выносливость, способность терпеть боль — все это делает шамана опаснейшим бойцом. Найди пределы своих возможностей и научись их преодолевать. Только помни, у всего есть цена, — бой с Криданом показал мне границы моих возможностей. Неожиданно в голове возникла абсолютно спокойная мысль: «Это еще не предел». А Барон, увлекшись объяснениями, продолжал вещать.
— Третий — это твоя ментальность. То, как ты чувствуешь мир и как ты его видишь, и, что не менее важно — как ты ощущаешь свое место в нем. Если ты не знаешь, кто ты и если у тебя нет цели — ты слаб. А водун не для слабаков, — Самеди широко улыбнулся, вновь показывая заостренные зубы.
— Когда ты научишься жить так, чтобы видеть оба мира одновременно, именно в этот миг ты сможешь называться полноценным шаманом, — Барон шумно отхлебнул из черепа. — Но пока об этом рано говорить, ты только в начале своего пути.
