Уиллоби говорил, что самый безопасный путь до Оксфорда составляет сто пятьдесят миль. Итак, две недели, чтобы добраться туда, и ещё две, чтобы вернуться обратно. Почти месяц, прежде чем мы получим карету, которая доставит нас домой. Да и как она поедет по снегу?..
Я упал духом. Похоже, мы застрянем тут на всю зиму.
– А нельзя ли как-нибудь побыстрее?
Курьер малость подумал.
– Быстрее всего морем. Проплыть на корабле вдоль побережья, до Саутгемптона, а потом ехать на север – в Оксфорд. И дороги там получше. Пожалуй, неделя туда и неделя обратно.
Итого две недели. Дольше, чем я рассчитывал, но альтернатива выглядела ещё хуже.
– Ладно. Плыви на корабле.
Парень снова замялся:
– М-м…
– Ну, что ещё?
– Для этого понадобится лодка.
– В гавани их полно.
– Да, но… – Он виновато опустил голову. – Простите, милорд, но едва ли я уговорю кого-нибудь отплыть сейчас. Вы же видите: постоянно штормит. Все боятся. Даже рыбаки не выходят в море.
Ещё того не лучше!
– Точно нельзя никого убедить? У меня есть деньги.
Курьер и Уиллоби переглянулись.
– Возможно, есть один человек, который осмелился бы…
– Прекрасно, – сказал я. – Плыви с ним.
– Э-эм… – протянул Уиллоби.
– В чём проблема? Я же сказал, что заплачу ему.
– О, заплатить ему придётся, милорд, определённо. Тут больше… дело… в нём самом. Я имею в виду капитана. Роджера Хэддока. Я не уверен, что ему можно доверять.
– Почему нет? Он пьянствует – или что?
– Все они пьянствуют зимой, милорд.
– Он плохой моряк?
– Нет, один из лучших…
Трактирщик мямлил, всё больше раздражая меня. А мне хотелось покончить с этим как можно быстрее.
– Что же не так с капитаном Хэддоком?
Курьер откашлялся:
– Он пират.
Глава 18
Я не поверил своим ушам:
– Пират? У вас в порту стоит пиратский корабль?
– Он не пират, – поспешно сказал Уиллоби. – То есть пират, да, но свой пират.
Теперь я понял:
– В смысле, он капер?
Каперы… ну, те же пираты, конечно, но у капера есть бумага от лорда-адмирала, позволяющая нападать на вражеские суда. То есть на корабли противников Англии. Так что, как и сказал Уиллоби, капер – это «свой пират».
– Мы с кем-нибудь сейчас враждуем? – спросил я.
Трактирщик странно на меня покосился. Салли рассмеялась.
– С голландцами, глупыш. Ты уже забыл о войне?
Я покраснел. Вот поэтому-то я и не рвался слишком много разговаривать с окружающими.
– Его корабль уже встал на зимовку, – сказал Уиллоби, – потому я сомневаюсь, что вы вытащите его из порта. Но можно спросить.
– Как называется его судно?
– «Мантикора». Это галеон, что стоит в гавани.
Я вспомнил корабль. Итак, либо отправлять курьера по суше и месяц ждать помощи лорда Эшкомба, либо сократить ожидание до двух недель, поговорив с капитаном Хэддоком…
Что ж, мы отправились на встречу с пиратом.
Уиллоби сообщил, что Хэддок остановился в своём любимом трактире «Кровь и бочка», в порту. Он с виноватым видом глянул на Салли:
– Боюсь, это неподходящее место для леди. И уж тем более для ребёнка.
Однако я не мог оставить Салли. Она была мне нужна, чтобы подстёгивать мою память. Что же до Крохи, она намертво вцепилась в Тома, а я не готов был идти в доки без него. Если дела обернутся плохо, нам понадобится его шпага.
Итак, мы двинулись все вместе, и путь нам освещал свет маяка. Том носил свою шпагу за спиной, прикрывая рукоять и крестовину тряпицей.
– Это чтобы лунный камень не бросался в глаза? – спросил я.
– В том числе, – подтвердил он. – И вообще, лучше бы никто не видел, что оружие очень дорогое. На самом деле, это была твоя идея.
Я, естественно, ничего не помнил, но догадался, почему я так сделал. Шпага была воистину великолепна – под стать королю. Её имя – Вечность – происходило от надписи на клинке, сделанной золотыми буквами. С одной стороны клинка: Ego autem non exspecto aeternitatem, а с другой: Sempiternus sum. В переводе с латыни это означало: «Я не жду вечности. Я сам вечность».
Шпагу следовало прятать от посторонних глаз. Трудно было бы объяснить, как такое оружие оказалось в руках слуги несовершеннолетнего дворянина. Это оружие завораживало меня – как и Кроху. Хотя она старалась держаться подальше от шпаги, взгляд девочки то и дело возвращался к лунному камню. Том объяснил, что Вечность подарили ему тамплиеры в Париже. Я вспоминал песню клинка, и она внушала уверенность и ощущение безопасности.
Это чувство длилось недолго. «Кровь и бочка» выглядел именно так, как описал Уиллоби. Дороги вокруг него, казалось, скисали от грубых песен, доносившихся из-за двери. Кроха закрыла уши руками, словно пытаясь отгородиться от жутких непристойностей. Когда мы добрались до входа, она уткнулась лицом в шею Тома. Том выглядел так, словно мечтал сделать то же самое.
– Может, придумаем что-нибудь другое? – сказал он.
Салли немного побледнела. Думаю, она уже начала жалеть, что предложила отправить письмо. Мне тоже более всего хотелось повернуться и уйти. Но нам нужен был корабль.
Я открыл скрипучую дверь и вошёл внутрь.
В зале витали запахи рыбы, несвежего пива и пота. Было жарко и душно; в огромном очаге пылал огонь. Старые расшатанные столы были испещрены похабными надписями и непристойными картинками, вырезанными бесчисленными посетителями. Люди, собравшиеся здесь, были под стать обстановке – грубые мужчины, видавшие жизнь и покрытые шрамами, с хриплыми голосами, то и дело перемежавшие речь руганью.
Том погладил Кроху по волосам, шепча ей что-то на ухо и успокаивая малышку. Хотя выглядело всё так, что ему самому не помешало бы успокоиться.
В тот миг, когда мы вошли, все взоры обратились к нам. Певцы замолкли, все, кроме одного – краснолицего бородача, в одиночестве сидящего за столиком у огня.
Трактирщик обозрел нас с ног до головы:
– Похоже, ты не туда попал, мальчик.
– Мы… – голос дрогнул. Я прокашлялся и начал заново: – Мы ищем капитана Хэддока.
Хозяин помедлил, снова оглядев нас. Наконец он пожал плечами, словно говоря: «Сам напросился», – и указал на краснолицего мужчину в углу. Том протолкнулся мимо столов, прокладывая нам дорогу. Те немногие, кто отодвинул стулья, чтобы пропустить его, сделали это не слишком охотно, и я задумался, что выглядело более угрожающе: шпага Тома или его габариты.
