– Даю шесть, – возразил я.
– Восемь – или ищите другой корабль.
– Ладно, – проворчал я и бросил на стол монеты. – Пират есть пират.
Он привстал в притворном негодовании.
– Я, сэр, честный моряк!
Хэддок схватил монеты, в три глотка осушил кружку и вскочил, опрокинув стул.
– Скрофф! Ты где, старый дурак?
Из-за соседнего стола отозвался грузный моряк:
– Нечего орать. Здесь я.
– Смоли нашу красотку, – сказал Хэддок. – Мы отплываем. Сегодня.
– Сегодня?
– А что?
– Вся команда пьяная.
– И я тоже, – фыркнул капитан.
– Ладно… а шторм?
– И что страшнее – зимняя буря или добрый пинок моего ботинка в твой толстый зад?
Скрофф вскочил:
– Все на выход! «Мантикора» отплывает!
Мужчины заворчали, но Скрофф выпихнул всех из трактира. Капитан Хэддок с гордостью посмотрел им вслед:
– Боже, благослови англичан.
Моряки зажгли факелы, растянули такелаж и подняли паруса. Мы наблюдали за ними, стоя на берегу, пока Хэддок не крикнул с палубы:
– Мы отплываем в течение часа, Эшкомб. Так что если хочешь послать курьера, гони его сюда.
Мы вернулись в «Синего вепря», и я отправил парня с письмом на «Мантикору».
Роулин – человек, который, по словам Уиллоби, что-то знал о пропавших детях, – до сих пор не появился. Хотя мы ели всего несколько часов назад, я почувствовал, что голоден. А Том, как я успел понять, был голоден всегда. Посему я купил нам миску баранины с ячменём и мятой. Мы ели, ожидая появления Роулина, и тут я заметил, что Салли ведёт себя немного странно: отламывая хлеб, чтобы окунуть в миску с бараниной, она клала ложку.
– Что с тобой? – спросил я.
– А что?
– Ты не пользуешься левой рукой.
– А, всё в порядке. Я просто сломала ноготь. Это больно.
– Кровь идёт? – спросил я. – У меня много…
– Я же сказала: всё в порядке.
Я озадаченно посмотрел на Тома. Кроха цеплялась за него так, словно он мог раствориться в воздухе, если только она разожмёт руки. Том, перехватив мой взгляд, неприметно качнул головой. «Забудь об этом», – казалось, говорил он. Я не понимал, что происходит, но оставил Салли в покое.
У Тома, меж тем, были свои проблемы: Кроха отказывалась есть. Всякий раз, когда Том подносил ложку, она отворачивалась и утыкалась ему в грудь.
– Нужно что-то съесть, – сказал Том. – Может, хоть кусочек хлеба?
Но девочка отказалась и от хлеба.
– У неё был тяжёлый день, – вздохнул Том. – Мы пойдём наверх, ладно?
– Пойдёмте все, – предложил я и попросил Уиллоби отнести остатки еды в нашу комнату.
Но даже здесь, в тишине, Кроха не успокаивалась. Она цеплялась за Тома изо всех сил. А когда он отодвинул её от себя, девочка заплакала.
– Что случилось? – сказал Том. – Что с тобой?
Он сел на кровать. Кроха, казавшаяся, как никогда, хрупкой и маленькой, свернулась у него на коленях. Салли присела перед ней на корточки. Я взял с подоконника Бриджит и протянул девочке. Она схватила птицу, отчаянно прижимая её к груди.
– Тебя здесь никто не обидит, – мягко проговорила Салли. – Никто не сделает больно. Скажешь нам, что случилось?
Она потянулась к Крохе, но та отпрянула.
Том слегка покачал её.
– Всё в порядке. Это мои друзья. Ты можешь рассказывать всё-всё-всё.
Кроха посмотрела на Тома. А потом едва слышно прошептала:
– Пуритане.
Глава 19
Том охнул.
– Пуритане? – произнёс я в замешательстве. – Какие пуритане? Кто-то сделал тебе больно?
Кроха снова уткнулась головой в грудь Тома.
– Осторожнее, – упрекнула Салли.
– Но я не понимаю, в чём дело.
– Может, ещё один заговор? – сказал Том.
– Ещё один? А был какой-то заговор?
– Я ведь тебе рассказывала, – напомнила Салли. – Прошлой весной, заговор культа Архангела. Тогда и убили мастера Бенедикта.
Я знал о конфликте между пуританами и нашим королём. Шестнадцать лет назад пуритане захватили власть, казнили отца Карла и изгнали молодого короля, установив в стране республику. Карл вернулся лишь пять лет назад, когда пуритане потерпели поражение. С тех пор произошло несколько заговоров против короны. И во время одного из них, как сказала Салли, убили моего учителя.
– Но я так понял, мы остановили культ Архангела?
– Некоторые из них сбежали, – нервно сказал Том.
– И ты думаешь, они заявились сюда? – Это было бы невероятное совпадение. – И даже если так, при чём тут Кроха?
– Понятия не имею. Но она испугалась, когда мы пришли в «Кровь и бочку».
– Я тоже, знаешь ли, испугался, когда мы пришли в «Кровь и бочку». Но если я что-то и могу сказать наверняка: в том трактире пуритан точно не было.
– Между тем, – задумчиво сказала Салли, – во время смуты на юге многие поддерживали пуритан. Что, если Кроха увидела кого-то в городе? Человека, который когда-то её напугал.
– Никто из пиратов не мог быть пуританином, – настаивал я.
– Не обязательно пират. Это может быть любой, кого мы видели. Кто-нибудь в гостиной внизу.
Верно. Именно там девочка отказывалась есть.
– Нужно опять спуститься с ней вниз…
– Нет, – воспротивился Том.
– Мы должны выяснить, что её так расстроило. Если она укажет на кого-то…
– Нельзя её о таком просить, – сказала Салли.
Я нахмурился.
– Но как мы выясним, что её расстроило, если она сама нам не скажет?
– Не знаю. Но она ребёнок, Кристофер. Она растеряна и напугана. И не готова к такого рода вещам.
Мне хотелось горько рассмеяться. Я тоже растерян и напуган. И тоже не готов к подобным вещам… Тем не менее я махнул рукой.
– Ладно. Я пойду. Хотя понятия не имею, что искать.
Наклонившись к Крохе, я мягко проговорил:
– Видимо, ты больше ничего не расскажешь?
Она молча прижалась к Тому. Я вздохнул:
– Ничего, всё в порядке. Пуритане, так пуритане.
Разочарованный, я вновь спустился по лестнице в общую гостиную.
Малышка сказала вам кое-что важное, – проговорил мастер Бенедикт. – Стоит прислушаться.
