Анита снова сжала руку папы и увлекла за собой в большую гостиную первого этажа, а я вздохнула с облегчением. Тяжелый разговор откладывался. Лили тут же умостилась рядом с Эдом, а я — между Эдом и Анитой. Папа сел с другой стороны от подруги.
— Как тебя занесло в столицу? Я думал, ты в Эйшвиле, — говорил отец.
«Приехала из-за дочери, — отвечала Анита. — Ее магия растет, и это немного пугает. И когда Лили начала рваться сюда, я приехала тоже».
— Ты провидица? — спросил папа у Лили.
Она кивнула.
— Надо же. Ты очень похожа на тетю Илмару, Лили. Она тоже была очень светлой.
— Папа тоже так говорит.
Легкое облачко набежало на лицо отца. Видимо, встреча с Айком Эйшем не входила в его планы.
— Я рад повидаться с тобой, — говорил он Аните.
«И я тоже, Эри. Письма письмами, но я безумно скучала!»
Какие теплые между ними отношения. Не знала бы, что папа любит маму, приревновала бы за нее. А папа с Анитой разговаривали о чем-то, понятном только им двоим. Мы с Эдом сослались на усталость и разошлись но комнатам. Брату надо было отдохнуть, а я просто хотела недолго побыть одна. Как и думала, полчаса спустя в коридоре послышались шаги папы. Они затихли перед дверью. Раздался стук. Хотелось трусливо притвориться спящей, но я сказала:
— Входи.
Папа прошел в комнату. Стало заметно, что он тоже устал, как и мы, и даже похудел за эти дни. Я так и сидела на кровати. Он сел рядом и взял меня за руку.
— Нам надо поговорить, Тиа.
— Я тебя слушаю, — ответила почти шепотом.
— Ты хоть понимаешь, что натворила, девочка? Сбежала из дома, записалась в полк. Мать места себе не находит. А если бы ты погибла? Если бы была ранена? Мне рассказали, что проклятый Эйш спас тебя от плена. А если бы нет?
— Почему проклятый, папа? Почему Эйш твердит, что ты проклял их род?
— Я откуда знаю? Я не маг, в отличие от Эйшей. Да, желал им издохнуть, и это не секрет. Продолжал бы и по сей день, если бы Аниту не угораздило стать женой младшего Эйша. Кто-кто, а она заслуживает только счастья.
— Вы давно знакомы?
— Двадцать три года, — ответил отец. — Она была рабыней в Эйшвиле, как и я. Единственной, кроме твоей матери, кто видел во мне человека. Потом появилась Лайза, Шиан. Но изначально была только Нита. Если бы не она, я бы пропал.
— Как же так получилось, что она вышла замуж за Айка? — озадачилась я.
— Эйш верил, что Нита спасет его от меня, — усмехнулся папа. — Поэтому держался к ней поближе, а она пожалела дурака. Жалость иногда является предвестницей любви. В случае Ниты так и было, она упросила меня не убивать Эйша, хоть руки очень чесались. Скверная история, Тиа. Давай не будем.
— Хорошо, как скажешь.
Для меня все разложилось по полочкам, кроме одного: как пана решился взять к себе дочь злейшего врага? Ладно бы я была дочерью его любимой, так нет,
— Надеюсь, ты сделала выводы, — угрюмо добавил отец. — И больше не станешь бегать по всей Литонии.
— Не стану, — пообещала, прижимаясь к нему. — Прости, я действительно была в таком отчаянии, что не могла ни о чем думать.
— Я не злюсь, только больше так не делай.
Папа обнял меня, и я затихла. Да, глупо. Невозможно глупо все вышло! Но я не жалела, потому что здесь, в Литонии, встретила Ила.
— Пап, — сказала тихо, — можно тебе кое в чем признаться? Только пообещай не ругаться.
— Попробуй, — улыбнулся он.
— Я люблю Илверта, короля Литонии.
Отец уставился на меня так, как если бы на голове выросли рога. Я даже потянулась проверить, нет ли их там.
— Еще лучше, — прошептал отец. — Нет, я ничего не имею против Ила, но если он каким-то чудом выживет и вернет себе престол Литонии, никогда не дам согласия на ваш брак.
— Я и не рвусь в королевы, папа.
— А он рвется. И его отец… Давай называть вещи своими именами, большей мрази я не встречал. Я о родном отце, конечно.
— И мой был таким же, как ты говоришь.
Папа осекся и замолчал. Он сидел долго, очень долго, прежде чем заговорил снова:
— Ты взрослая девушка, Тиа, и сама можешь выбирать свою судьбу, но я бы не хотел, чтобы ты страдала. Это во-первых. А во-вторых, твой король в плену. Конечно, я сделаю все, чтобы помочь мальчику. Не из-за тебя, а из-за Ника и Бранды. Но, боюсь, всех моих усилий будет мало для его спасения.
— Папа, пожалуйста, он ни в чем не виноват!
— Он развязал войну, Тиана. Не скажу, что сам святой. Нет. Когда встал вопрос о том, как остаться вместе с твоей мамой, я тоже склонил Изельгард к войне, Тиа. И победил, поэтому не жалею. Рабство в Литонии исчезло. Правда, из страны, но не из умов, как видно. А Илверт… Осмонд не выпустит его так просто. Осмонд самолюбив, а уязвленное самолюбие — та еще штука.
— Что же нам делать, папочка?
— Ждать, — вздохнул он. — Ждать, пока приедет король. Сейчас мы бессильны. И даже если попытаемся помочь мальчику сбежать, представляешь, что будет? Амелинда — заложница Осмонда.
— Как?! — Я вскочила с кровати.
— Они с Брандой приехали в Истор, чтобы спасти Ника.
— Да, Эд мне говорил, но заложница…
— Король недоволен, что я пошел воевать, Тиа. И он боится, что за мной пойдут люди. Сейчас надо подождать. Пусть все немного уляжется. Если мы вернемся в Истор, я смогу действовать. А здесь… Осмонду стоит написать в Изельгард, и все погибнут: Эмми, Ник, Бранда. А твой брат в замке один с дочерьми Бранды. Думаешь, он сможет защититься?
О стихии! Я села и закрыла лицо руками. Папа обнял меня за плечи и долго сидел рядом, думая о чем-то своем, а потом сказал:
— Не отчаивайся. Безвыходные ситуации — это редкость, мы что-нибудь придумаем. Постарайся отдохнуть, завтра будет тяжелый день.
Поцеловал меня в лоб и вышел из комнаты, а я легла, свернулась клубком и полночи проплакала в подушку. Самое страшное, что папа прав. Сейчас мы бессильны. И это тоже моя вина.
ГЛАВА 33
Илверт
Двое суток превратились в два месяца по ощущениям. Я все еще держался. На упрямстве, наверное. На чем же еще? Охрана зубоскалила в мою сторону, но не трогала. Призрак паясничал и вообще перестал затыкаться. В голове царила такая пустота, будто все мысли кто-то вымел метелкой. А сам я ощущал себя нулем. Ничем. Есть поражения, с которыми можно смириться. Увы, это был не мой случай. Я просто шел, веря, что любой путь рано или поздно заканчивается. Нет, сдаваться не собирался, не дождутся, но сейчас разве что-то можно сделать?
— Видела бы тебя матушка!
