Мать Лили держала в руках конверт. Судя по знакам на нем — магический. Она протянула его нам. Как я и думал, там содержалось известие о пожаре в Эйшвиле и о том, что он начался где-то в комнатах Лили. Судя по всему, прислуга была неосторожна со светильниками. Анита казалась испуганной. Еще бы! Пламя вспыхнуло посреди ночи, и, если бы они с дочерью оставались в Эйшвиле, Лили могла бы погибнуть.
— Главное, что никто серьезно не пострадал, — сказал я. — А замок можно отстроить.
Анита часто закивала, но по ее щекам все равно катились слезинки. Лили вскочила и обняла мать.
— Все хорошо, мамочка, — говорила она. — Эд прав. Главное, что обошлось без жертв, пламя вовремя заметили и смогли вывести людей.
Анита, видимо, ей ответила, потому что Лили сказала:
— Но я же здесь, с тобой. Так о чем печалиться? Надо написать папе, чтобы он тоже не беспокоился. Хотя… Подожди, он скоро будет здесь.
Анита вздрогнула, осмотрела придирчиво свое платье и убежала. Понятно, хочет выглядеть красиво при встрече с мужем, и пожар сразу отступил на второй план, а мы с Лили переглянулись и улыбнулись.
— Вот видишь, мне надо держаться рядом с тобой, пока проклятие не будет снято, — сказала она.
— Похоже на то, — вздохнул я, признавая, что моя подруга права.
— Идем? Встретим папу.
И потащила меня за руку в холл. Как раз вовремя, потому что входная дверь открылась и усталый Айк Эйш замер на пороге. Он сжимал в руках такой же конверт, какой получила Анита. Значит, уже знал, что случилось в Эйшвиле в его отсутствие. Увидел меня, Лили — и замер.
— Доброй ночи, лер Эйш, — сказал я. — Простите, что без разрешения разместились в вашем доме, но нас пригласила лери Анита.
— Анита? Лили, что вы здесь делаете? — будто в тумане, спросил Айк. А может, он еще не открывал конверт и только собирался это сделать? Эйш посмотрел на бумагу в руках, снял печать и пробежал взглядом по скупым строчкам. Письмо полетело на пол.
К счастью, в этот момент на лестнице показалась сама лери Анита. Она действительно сменила платье на ярко-зеленое, весеннее посреди холода осени. Заметила мужа, слетела по ступенькам и упала в его объятия. Айк что-то шептал ей на ухо, а Анита гладила его по плечам, будто успокаивая.
— Не будем им мешать, — шепнул Лили, и мы уже шли к лестнице, когда в холле появился мой отец. Айк поднял голову, они встретились взглядами, и Эйш осторожно попытался подвинуть Аниту себе за спину.
— И почему я не удивлен, полковник Аттеус? — холодно спросил он, и его лицо, минуту назад живое, стало напоминать маску.
— Мне откуда знать, лер Эйш? — С той же стужей в голосе ответил папа. Никогда я не видел своего отца настолько враждебным к кому-либо. Что ж, причина была мне известна, но одно дело слышать о вражде Эйшей и Аттеусов и совсем другое — наблюдать своими глазами.
Анита вцепилась в руку мужа. Думаю, в чем-то его убеждала.
— Нет, я не злюсь, — устало ответил он. — Просто не ожидал встретить Аттеуса. Почему ты не в замке?
Снова повисла пауза, и Айк задумчиво кивнул:
— Понятно, опять дело в Эдгаре. Что ж, кажется, вы снова спасли жизнь моей дочери, молодой человек.
— Я ничего для этого не сделал.
— Тем не менее это так. И я благодарен вам. А теперь простите, мне немного не до вас.
И попытался пройти мимо отца, но тот перехватил его за локоть, и Айк отшатнулся, будто его ужалила змея.
— Почему ты не предостерег Илверта, Эйш? — спросил папа. — Ты ведь знал, что так будет.
— А ты бы предпочел, чтобы Изельгард проиграл, Аттеус? — ядовито ответил тот.
— Нет. Но этот мальчик…
— Получил то, к чему стремился. Судьба не спрашивает, Эрвииг. Его судьба — завтра оказаться на дворцовой площади, и там все решится. Будет ли шанс, что проклятие рано или поздно падет, или нет.
— Какое проклятие, Эйш? Что за бред?
Мне казалось, отец сейчас сломает ему руку, но Айк даже не вырывался из хватки.
— То, которым ты наградил мой род! — выпалил он. — Ты и Илверт Первый, чтоб он век не знал покоя. Ты обратил печать против нас, ты нарушил нашу магию.
— А вы этого не заслужили?
Айк молчал. Я только видел, как играют желваки на его лице.
— Пусти! — вырвался он. — Тебя это уже не касается, только его и Тианы.
Эйш кивнул в мою сторону. А я-то тут при чем? Но спросить не успел, потому что Айк умчался прочь. Нита на мгновение взяла отца за руку.
— Я на него не злюсь, — ответил папа. — Но и уважать твоего мужа не за что, уж извини. Не беспокойся, иди.
Нита кивнула и пошла прочь, а я только вспомнил о Лили, которая все время стояла тихо-тихо, сжав мою руку.
— Ложись спать, — сказал я ей. — Уже поздно.
— Доброй ночи, — ответила она и убежала, а я подошел к отцу.
— Мерзкий тип, — усмехнулся тот, но как-то печально.
— Скорее странный, — ответил я. — Зато он хороший отец.
— И это тоже странно. Кстати, я повторю твои же слова. Уже поздно, и стоит лечь спать. Завтра будет тяжелый день.
— Что мы будем делать, папа? — задал наиболее пугающий меня вопрос.
— Я сомневаюсь, что Осмонд рискнет убить Илверта. Унизить, растоптать — это да, но смерть сразу сделает Ила мучеником в глазах литонцев. Поэтому дождемся его решения, а потом попытаемся вытащить мальчишку. Но если все-таки король вынесет смертный приговор, значит, будем сражаться. Я не допущу его смерти.
— И я.
Папа не маг, один он не сможет противостоять войску Осмонда, но мы с Тианой — маги. И я не желаю Илверту смерти, это неправильно. Да, он враг, но иногда враги порядочнее союзников, и если сравнивать Илверта и Осмонда, боюсь, сравнение выйдет не в пользу короля Изельгарда.
Утром в доме царило всеобщее уныние. Эйш на рассвете опять куда-то ушел, и его супруга казалась печальной. Лили не отходила от меня и даже рвалась за мной на казнь, но ее остановила мать. Тиана и вовсе больше напоминала призрак, чем живого человека. Мне было очень жаль сестренку, но я ничем не мог ей помочь. Сейчас надо сосредоточиться на казни и сделать все, чтобы ее последствия не оказались разрушительными.
Незадолго до полудня мы все присоединились к своим полкам: я, папа, Тиана. Тию тут же окружили сослуживцы. Среди них были ребята, которых Илверт отпустил из плена. По иронии судьбы, теперь в плену оказался он сам. Меня тоже окружили солдаты. Они казались возбужденными, радостными от победы, а вот меня она не радовала. Здесь на площади собрались все войска и мирные жители Самарина, которые хотели увидеть казнь своего короля. Хорошо хоть стоять пришлось недолго. Забили в барабаны, и ворота дворца отворились. Я стоял в первых рядах, поэтому четко видел происходящее. Илверт шел под конвоем из десяти человек. Его щеку перечеркивали кровавые полосы, которых не было накануне. Он казался бледным, как мертвец, и едва переступал ногами. Руки, переплетенные веревками, опухли. При этом король шел, расправив плечи, насколько это позволяли его путы. Процессия остановилась у высокого помоста, на который Илверта втащили солдаты, чтобы всем было лучше видно. Только тогда Осмонд появился в своей ложе — на спешно сооруженном для него возвышении. Король выслушал приветственные выкрики войск и сел, расправив мантию.
