— Раз в день надо делать перевязки, — бубнил целитель. — Вот мазь. Сейчас подождите полчаса, и пусть смоет все, только повязку на руке трогать не надо.
— Благодарю, дэй Ракель, — ответил Эдгар.
— Да за что, дэй Аттеус? Мой долг — исцелять. Правда, этого изверга лучше бы отравил.
И, продолжая бубнить под нос, дэй Ракель вышел из комнаты.
— У него в бою погиб сын, — сказал Эдгар, глядя ему вслед. — Хорошо, раз есть еще полчаса, давай пообедаем.
Когда в комнату с подносом вошла Рина, глядя на меня свысока победы Изельгарда, я почти не удивился. Предателей много, да? И вот одна из них. Всегда знал, что никому нельзя доверять, а тут доверился, как последний дурак. Конечно, я не о Рине, а о Тиане. В груди закололо от боли.
— Поешь, — сказал мне Эд. — Завтра выдвигаемся в Изельгард, так что с едой будет хуже. Надеюсь, ты в состоянии идти?
— А меня кто-то будет спрашивать?
— Нет, — признал Эд. — И вряд ли мои солдаты будут хорошо к тебе относиться, но я постараюсь их угомонить.
— Не стоит, а то еще запишут в пособники некроманта.
Эдгар усмехнулся. Странный парень. Вроде как враг, согласился на печать, а сам разговаривает как со старым приятелем. Вел бы я себя так на его месте? Может, и да. А может, и нет.
— Ешь, — повторил Эдгар, висок пронзило болью, и я покорно взялся за приборы. — Извини, я не хотел приказывать. Надо научиться говорить как-то иначе.
Зачем? Впрочем, спросил я только мысленно, асам пытался заставить себя съесть хоть что-то. Ограничился несколькими ложками супа, потому что сразу начало тошнить.
— Выпей хотя бы отвар, — заметил Эдгар. — Легче станет.
Я кивнул и мелкими глотками опустошил чашку с травяным настоем. Действительно, стало немного легче.
— Можешь вымыться, если хочешь. Полчаса прошло, — заметил Эдгар. — Только руку не мочи, ты слышал целителя.
Что за игра, правил которой я не понимаю? Но я поднялся, подхватил свою рубашку и направился к ванной. Там нашлось полотенце и мыло. Уже хорошо, потому что очень хотелось смыть с себя грязь двух дней пути, вонь сырого подвала и стыд казни. Вода казалась черно-красной, до того грязной, будто не мылся месяц. Вот хоть немного вымыть голову, не намочив плечо, оказалось сложно. Брызги летели во все стороны. Я осмотрелся по сторонам и заметил забытые кем-то, а может, намеренно оставленные ножницы, замер перед зеркалом и направил их себе в грудь. Жить не хотелось, вот только и смерть будет трусостью, а я не хочу умирать трусом, поэтому, вместо того чтобы покончить со своим существованием, с остервенением принялся кромсать волосы. Учитывая, что едва мог держать ножницы в онемевших отекших пальцах, получалось скверно. Неровные пряди опускались до плеч — и хватит. Пока доберемся до Изельгарда, на голове будет колтун. Хоть бы никакой живности не завелось.
— Ты в порядке? — Раздался стук в дверь.
— В полном, — откликнулся я, все-таки домывая голову. Потом вытерся, оделся и оценил свое зловещее отражение в зеркале. Как пить дать некромант. Эдгар нашелся все в той же гостиной. Тарелки унесли, и он просто дожидался меня.
— Легче? — спросил Аттеус с фальшивым сочувствием, никак не прокомментировав перемены в моем внешнем виде.
— Да, спасибо.
— Тогда отдыхай. Выбирай, софа или кровать?
— Хоть пол. Какая разница?
— Тогда кровать твоя, а я лягу здесь.
Умно. Из спальни выход в гостиную. То есть, если бы я попытался бежать, мне пришлось бы пройти через эту комнату, потому что в окно не выбраться. Но бежать здесь? Глупо. Нет, я подожду, пока мы выйдем на открытое пространство. Может, тогда бдительность Аттеуса удастся усыпить.
— Ты боевой маг? — спросил вдруг я.
— Огненный, — ответил он. — Тианка — боевой.
Еще лучше! Что я знаю о девушке, которая так просто меня предала?
— И еще. — Лицо Эдгара стало предельно серьезным. — Моя сестра не шпионка. Да, Осмонд поручил ей наблюдать за тобой, но она писала ему о всяких глупостях.
— Тогда зачем он ее отличил? — холодно спросил я.
— Думаю, ему доложили, что вы, как бы сказать, неравнодушны друг к другу, поэтому он решил сделать тебе больно.
Можно подумать, от его слов стало легче. Нет, уже ничего не имело значения. В двери постучали. Это доставили вещи Эдгара, и дорожный мешок перекочевал на кресло.
— Точно. — Он хлопнул себя по лбу. — Пойду распоряжусь, чтобы тебе тоже подготовили что-нибудь в дорогу.
Он вышел из комнаты, а я остался. Услышал, как провернулся ключ в замке. Запер? Можно подумать, замок нельзя взломать. Вот только стоило стихнуть шагам Эдгара, как призрак отца вернулся. Он сел на софу, закинув ногу на ногу.
— И как, нравится чувствовать себя рабом? — поинтересовался он.
Я молчал. Не желаю с ним разговаривать.
— Или тебе и рот открывать запретили? — паясничал он. — Спрашиваю еще раз: готов сотрудничать со мной?
Молчание.
— Дело твое. — Илверт развел руками. — Зато как обрадуется Бранда твоему возвращению в Истор. Уверен, она оценит печать на твоем плече. Так и представляю, как она будет на тебя смотреть. Знаешь как? С разочарованием. Потому что ты и есть одно сплошное разочарование, Илверт. И для нее, и для ее супруга, которого твое упрямство довело до черты. Соскучился по ним?
А у меня волосы встали дыбом от ужаса. Увидеться с мамой и Ником? Нет! Только не это! Что угодно, только не это.
— Хорошо, я согласен, — сказал призраку. — Что нужно сделать, чтобы ты снял печать?
— Вопрос неверен. Что нужно сделать, чтобы вернуть мне тело? Уж прости, сынок, но я не поверю тебе на слово. И да, здесь, во дворце, ничего не выйдет. Ты тут один, а Аттеус для наших целей не подходит, у меня аллергия на их кровь. Подождем, пока вы отправитесь в путь, а там разберемся. Пока будь паинькой и не зли Эдгара, а то вдруг он передумает относиться к тебе хорошо.
— Не понимаю, зачем он играет в доброту, — признался я честно.
— Ну… — Призрак поморщился. — Чтобы ты не делал попыток сбежать, к примеру. Или чтобы потом сильнее уязвить. Тоже хороший вариант. А вообще, Аттеусы — сложные люди, поэтому разбирайся сам. Увидимся, когда наступит срок. Не передумай.
И исчез, помахав мне рукой, а в замке провернулся ключ, и появился Эдгар с еще одним дорожным мешком.
— Вот чистые вещи. — Он опустил его рядом со мной. — А теперь извини, с меня на сегодня хватит впечатлений, я ложусь спать. Выступаем на рассвете.
Я намек понял и ушел в спальню. Захватил мешок, но даже дернуть за веревку, чтобы его открыть, было больно. Руки стали будто не мои, поэтому оставил попытки, сдернул покрывало с широкой кровати и лег, не раздеваясь. В отличие от Эдгара спать не хотелось. Сумбур в голове продолжался, во рту стоял привкус крови, а мир плыл в алых тонах. Я закрыл глаза. Мысли лениво вернулись к Тиане, как и бывало все это время. Солгал ли Эдгар на ее счет? Или же нет? Какая теперь разница? Зачем ей проигравший? Пленник. Я проиграл все что мог, и моя голова оставалась на плечах только по прихоти Осмонда.
