Подойдя к могиле, Голубичка принялась вместе со всеми забрасывать тело Чешуйника землей и листьями, но вдруг замерла и прислушалась. Бобры негромко ворочались в своей хатке, и Голубичке казалось, что они самодовольно переглядываются радуясь тому, что так легко прогнали котов.
Из задумчивости ее вывел напряженный голос Львиносвета.
— Мы не можем победить бобров в бою.
— А я вам говорил! — пробурчал Буди, сидевший на скрюченном корне дуба.
Львиносвет пошевелил ушами, давая понять, что услышал эти слова, но ничего не ответил.
— Нужно придумать другой способ освободить воду, — продолжал он.
Лепестянка подняла голову от могилы. Глаза ее были полны печали, но голос прозвучал сухо и решительно.
— Можно попробовать выманить бобров из плотины.
— И что это даст? — спросил Жабник.
— Тогда у нас будет время разрушить их мерзкую постройку!
— Да ты помнишь, какая огромная эта плотина? — фыркнул Когтегрив. — Нам потребуется несколько дней, чтобы разобрать все бревна! Мы не сможем так долго удерживать бобров вдали от ручья.
— А нам и не нужно разрушать плотину целиком, — уверенно заявила Лепестянка. — Если мы сможем сдвинуть верхние стволы, чтобы дать воде прорваться в пролом, сила течения смоет все остальное!
— Кажется, я понимаю, — кивнула Голубичка. Кому как не Речной кошке знать все о повадках воды! Голубичка обратила свои чувства к плотине, мысленно ощупала ветки и бревна, проверив их на прочность, и поняла, что план Лепестянки может сработать.
— Только нужно действовать очень быстро, — подхватила Белогрудка, озабоченно взглянув на небо. — Погода скоро испортится, поэтому… — она посмотрела на Лепестянку, — нам нужно поскорее вернуться домой и рассказать своим племенам о том, что здесь творится.
— Все верно, — кивнул Львиносвет.
— А я кое-что придумал! — воскликнул Когтегрив, обводя глазами поляну. — Давайте потренируемся на этих упавших ветках! Если мы научимся переворачивать их, не теряя равновесия, то и плотину в два счета сможем разобрать.
Жабник одобрительно посмотрел на своего товарища.
— Дельная мысль.
Голубичка тоже была в восторге. Когтегрив, конечно, частенько бывал назойливым выскочкой, но голова у него работала отлично.
Отойдя от могилы, коты разбрелись по лесу и стали пробовать поднимать и переворачивать ветки. Как ни странно, Вуди тоже не остался в стороне. Он подошел к Лепестянке и негромко сказал:
— Я виню себя за то, что позволил вам вступить в бой с бобрами, — пробормотал он, помогая Речной кошке перевернуть поросшее мхом бревно. — Я должен был знать, какие они опасные противники. Прости меня.
— Ты ни в чем не виноват, Вуди, — вздохнула трудившаяся рядом Белогрудка. Лепестянка не произнесла ни слова.
Голубичка и Львиносвет вместе направились к расколотому молнией древесному стволу, валявшемуся на траве на краю поляны. И тут Голубичка с изумлением заметила, что ее наставник хромает.
— Ты цел? — ахнула она.
— Конечно, — кивнул Львиносвет. — Ты же помнишь: я выхожу невредимым из любой битвы, — шепотом добавил он. — Но я не хочу, чтобы остальные узнали об этом.
— Мне ужасно неприятно врать и скрытничать, — вздохнула Голубичка.
— Мне тоже, но это для общей пользы, — ответил Львиносвет, пристально глядя на нее своими круглыми янтарными глазами. — Понимаешь, нам предстоит спасти свои племена, но воители могут отказаться от нашей помощи, если узнают, что мы чем-то отличаемся от них. Лесные коты подозрительны и недоверчивы.
Голубичка обернулась и посмотрела на своих товарищей, упрямо сражавшихся с бревнами.
«Неужели они будут бояться меня, если узнают о моих способностях? — с грустью подумала она. — Наверное, Львиносвет прав. Если бы я не почувствовала бобров, мы бы никогда не пришли сюда, и Чешуйник был бы жив».
Они с Львиносветом начали переворачивать бревно, но оно оказалось очень тяжелым, а высокая трава, росшая вокруг, не позволяла сдвинуть его с места. Сколько они ни бились, им так и не удалось подвинуть дерево хотя бы на полхвоста.
— Ничего не получается? — спросил Жабник, подходя к ним. — У нас тоже. Я тут прикинул, и вот что выходит, — продолжил он, с усталым вздохом усаживаясь возле бревна. — Нам нужно не меньше трех котов, чтобы выманить бобров и увести их подальше от ручья. Значит, на разбор плотины остается всего пятеро — в лучшем случае, шестеро, если Вуди поможет. Это невозможно.
Голубичка посмотрела на поляну и увидела, что коты побросали бревна и уныло сидят в траве. Все выглядели измученными, особенно убитая горем Лепестянка.
«Все бесполезно! — мрачно подумала Голубичка. — Что же нам делать?»
— Мы не можем сдаться! — прорычал Львиносвет, вскакивая на лапы. — Ты прав — нам нужна помощь.
— Но это просто глупо, — вздохнула Белогрудка. — Мы не можем вернуться домой за подмогой! Это слишком далеко и займет очень много времени, а вода нужна нам прямо сейчас.
— Значит, мы найдем помощь ближе, — загадочно ответил Львиносвет, махнув хвостом куда-то в сторону. — Тут тоже есть коты.
Жабник изумленно вытаращил глаза.
— О каких котах ты говоришь? Уж не о тех ли домашних?
— О них, — кивнул Львиносвет. — По-моему, стоит попробовать. Они живут совсем недалеко отсюда, чуть ниже по течению, возле каменного гнезда с кроликами.
— Да, но ведь они же… домашние, — пробормотал Когтегрив.
— Тем более, мы только зря потеряем время, если! отправимся к ним, а они откажутся нам помогать, — согласилась Белогрудка.
— Что ж, риск всегда есть, — невозмутимо ответил Львиносвет. — А что еще мы можем сделать?
Голубичка вся напряглась от волнения. Что будет, если остальные коты откажутся принять предложение Львиносвета?
Все долго молчали, наконец. Осока робко заметила:
— Мне кажется, стоит попробовать. Мы не имеем права поджимать хвосты. Это наш долг перед Чешуйником.
Коты переглянулись, и Голубичка поняла, что общее горе заставило их забыть о племенной вражде. Гибель Чешуйника окончательно сплотила котов.
— Нельзя допустить, чтобы он погиб напрасно, — кивнула Лепестянка.
— Значит, решено, — кивнул Жабник. — В самом деле, ничего другого в голову не приходит.
— Вот именно, — пошевелил ушами Львиносвет. — Голубичка, ты пойдешь со мной. А вы продолжайте тренироваться с бревнами. Мы постараемся вернуться как можно быстрее.
Миг спустя Голубичка уже бежала следом за своим наставником вниз по склону к руслу сухого ручья. Мчась по каменистому туннелю, она с удивлением заметила, что от долгого путешествия подушечки на ее лапах стали твердыми, как кора. Теперь она могла без страха наступать даже на острые камешки.
