– Хозяин! – гидрант зло зыркнул глазами-трубами на Грига. – По улице Забытых Поэтов идут два Повелителя Войны!
– Отходите, – велел Креч, не останавливаясь. Гидрант следовал за ним, проламывая трубами асфальт и раскачиваясь на уровне головы тролля. – Вам их не остановить.
– Так все уже того… отошли… кто врассыпную, а кто и в лучший мир…
Все-таки гидрант определенно имел чувство юмора. И если это и был рельеф, то на самой грани с симулякром, уже почти обладающий разумом.
– Отправь туда забытые кошмары… нет, отставить, их этим не пробить… – размышлял вслух Креч. – Отправь детские сны. Самые нежные и трогательные. Котят, щенков, фей, единорогов. Маленьких кудрявых девочек в белых платьицах и большеглазых мальчиков в коротких штанишках. Пусть путаются под ногами, заглядывают в глаза, скулят и мяукают.
– Есть! – молодцевато отозвался гидрант. И мстительно добавил: – А этому типу вы не доверяйте, мутный он какой-то…
Григ показал ему кулак, и гидрант нырнул в землю.
– Неужели поможет? – спросил Григ на ходу.
– Нет, но на время задержит, – ответил Креч.
Он вел их то по широким проспектам, то по узким улицам, они ныряли в тупики, где неожиданно находился выход, в какой-то момент они спустились в широченные трубы для стока воды, превратившиеся в широкий туннель, и долго шли под землей. Иногда наверху грохотало, а с потолка сыпался мусор.
– Всю Окраину трясут, – зло сказал Креч. – Они догадываются, что мы собираемся сделать. Не глупее нас.
Повсюду, и на поверхности, и внизу, им встречались криво наклеенные плакаты с фотографиями всех троих преступников, требованиями к ним сдаться, а обнаружившим их простецам громко воззвать к Снотворцам. Такса нашла один такой плакат валяющимся на земле, внимательно изучила и обоссала. Кажется, собаку оскорбило то, что на плакате не оказалось ее фотографии.
– Мы вообще доберемся до Черного Замка? – с тревогой спросил Григ. Все начинало попахивать Смутными Снами. Их, конечно, всего три, но есть и еще несколько, не менее неприятных и цепких. Блуждание по лабиринтам и коридорам – очень, очень близко к Смутному Сну, в котором легко застрять.
– Как-нибудь доберемся, – сказал Креч.
Но Григу показалось, что он впервые уловил в голосе тролля тень неуверенности. Это тревожило.
– Надо передохнуть, – предложил Август-Роберт. – Это всегда помогает, если заблудишься.
– Не хочу я тут… передыхать… – Григ с отвращением посмотрел на высохшую серо-бурую грязь под ногами. – Лучше уж с боем прорываться.
– Т-с-с! – Креч остановился, поднял вверх толстый палец. Всмотрелся в глубину туннеля, вслушался. И с облегчением выдохнул. – Повезло. Вперед!
Они ускорили шаги и, действительно, уже через несколько минут впереди посветлело, туннель оборвался, и они вышли на поверхность.
Или это все-таки было подземелье?
Григ терялся. Помещение напоминало вокзал, с множеством рельсовых веток, с несколькими застывшими на путях поездами. Сверху вокзал был накрыт стеклянным куполом, поделенным на фрагменты старыми ржавыми балками. Что снаружи – ночное небо или слой грунта, не разобрать.
– Напоминает то место… в Пустошах, – сказал Григ. – Где нас усадили на поезд.
– И я о том, – кивнул Креч. – Говорил же, пересечение всех путей находишь, когда очень, очень надо.
Он помолчал и признался:
– Значит, мы бы иначе никак с Окраины не выбрались.
– Нам ждать поезд? Или сесть в один из этих? – спросил Григ.
– Да не спеши ты! – отмахнулся Креч, озираясь.
– Я хочу есть, – мрачно сказал Август-Роберт.
Григ приснил бутерброд с ветчиной и вручил мальчишке.
Второй пришлось сделать для таксы.
Найдя скамейку – ее даже не пришлось придумывать, она и так была, – Григ с Августом-Робертом уселись рядом. Креч нервно прохаживался, ожидая чего-то.
– Ты боишься? – спросил Григ.
– Угу, – просто ответил мальчишка. – Там жутко. Даже без краба жутко.
– Зачем Говард такое придумал?
Август-Роберт пожал плечами. Спросил:
– А зачем ты хотел меня крабу отдать?
Григ заткнулся, сделал бутерброд и себе, принялся энергично жевать. Иногда – лучше жевать, чем говорить.
– Он хотел отдать тебя крабу, чтобы достроить Замок, – раздалось за спиной.
Григ даже подпрыгнул на скамейке, озираясь.
За ними стоял тот самый дядька с вокзала в Пустошах. Сейчас он был не таким бледным, как в первый раз. Зато – очень усталым и сильно небритым, в каком-то мятом спортивном костюме, но на плечи был наброшен твидовый пиджак.
– Понимаешь, мальчик, – сказал мужчина, – Черный Замок не достроен. Говард заложил пять опорных блоков, пять краеугольных камней, на которых он стоит. Но заполнил лишь четыре.
Креч медленно подошел к ним, застыл в паре шагов. Мужчина не обращал на него никакого внимания, с энтузиазмом разъясняя:
– Первый блок – самый древний. Это сила. Сила духа, сила плоти. То, что позволило людям выжить, победить существ, на первый взгляд куда более опасных.
Григ вспомнил мускулистого мужчину со снятой кожей, застывшего в прозрачном камне. Есть сразу расхотелось, он отложил бутерброд.
– Второй блок – творчество. Умение создавать новое, творить красоту из живого и мертвого. То, что позволяет людям расти, преодолевая ограничения своей животной природы.
Григ кивнул. У него перед глазами возникла красивая женщина, чья кожа была инкрустирована драгоценностями. Это было чудовищно и прекрасно одновременно – как любое искусство.
– Третий блок – эмоции. Любовь, нежность… жестокость и боль.
Вспоминать девочку, запечатанную в хрустале, Григу не хотелось.
Но он помнил.
– Четвертый блок – разум. Интеллект, логика, способность пойти до конца ради познания мира.
Григ примерно так и понял суть молодого мудреца, который держал в руках собственные сердце и мозг.
– Ты – пятый камень, – их странный гость положил руку на плечо Августу-Роберту и улыбнулся Григу.
– И какой же? – дерзко спросил тот.
– Вот в этом и вопрос, – вздохнул мужчина. – В этом-то и весь вопрос… Когда появится ответ – Замок будет достроен.
– Ответа не появится, – резко сказал Григ. – Замок достроен не будет.
Мужчина пожал плечами.
– А ты-то сам кто такой? – спросил Григ.
Мужчина порылся в кармане, достал последовательно: серебряную фляжку, мосол мозговой косточки, мятую клетчатую кепку и визитную карточку.
Из фляжки он глотнул, косточку кинул таксе, поймавшей ее на лету, кепку водрузил на голову Августу-Роберту, а карточку протянул Григу.
