– Вы уверены? – спросила Лейла.
– Да. А теперь берите скорее, пока она не вернулась.
– Спасибо!
Девочка взяла еще теплое печенье и протянула одно Тину.
– Дом, вы лучше всех! – улыбнулся Тин.
– Берегите себя! – крикнул Дом им вслед.
Лейла подтолкнула Тима в угол, где стояла дюжина столов.
– Может, здесь сядем? – спросила она и взяла стулья у стола, за которым сидела женщина с маленьким мальчиком.
На них была такая же старая одежда коричневого цвета, что и на других обитателях нижних палуб. На столе перед ними стояла пустая миска. Мальчика давно не умывали, его волосы торчали в разные стороны. Тин чувствовал, как от него воняет.
– Давай же, – сказала Лейла, – я есть хочу!
– Может, и правда пора домой?
Она закатила глаза.
– У нас еще полно времени. Посмотри, здесь полно народу.
Тин неохотно сел рядом с ней и посмотрел на мать с сыном. Она перехватила его взгляд и быстро отвернулась.
– Это не обычное печенье, – произнес Тин. – Там внутри предсказание судьбы. Ну же, разломай свое.
Лейла удивилась и разломила печенье пополам. Мальчишка за другим столом с любопытством смотрел на них, не сводя глаз с половинок печенья, которые Лейла положила на стол.
Тин разломил свое над столом и вытащил узкую полоску желтой бумаги. Когда в прошлый раз Икс принес такое печенье домой, он с трудом разобрал каракули Дома, но на этот раз предсказание читалось на удивление легко.
«Смирись с прошлым, ни о чем не сожалей. В настоящем живи с уверенностью. Без страха смотри в будущее».
– Ну, что у тебя? – спросила Лейла.
– Не могу сказать, иначе не сбудется.
Лейла поднесла свою бумажку к глазам и сказала:
– Ого…
Затем собрала кусочки печенья и сунула в рот.
Тин сунул свое предсказание в карман рубашки, положил печенье на ладонь и задумался. В этих словах был особый смысл. После того, как погиб отец, Тин относился к Иксу, как к куску дерьма. И поддался страху перед будущим. Ничего, скоро все изменится.
– Ну что, ты готова? – спросил он.
Лейла улыбнулась, в зубах у нее застряли крошки. Тин поднялся и пошел к выходу. Задержавшись у другого конца стола, он протянул мальчику половинки печенья:
– Держи.
У ребенка загорелись глаза, он восторженно ахнул и потянулся грязными пальчиками к лакомству.
– Ладно, Джед, возьми, – сказала ему мать. Подняла глаза на Тина и добавила: – Большое спасибо.
Мальчишка взял кусочки и запихнул в рот, не сводя с Тина глаз.
– Пожалуйста, – ответил тот, схватил Лейлу за руку, потащил наружу, в коридор. У двери он обернулся и увидел, что мальчишка помахал им рукой.
Тин помахал в ответ, жалея, что не мог угостить и тех двух девочек, которых видел перед этим. Лейла остановилась. Улыбки на ее лице как не бывало.
– Свое я тоже должна была отдать, да?
Не успел Тин ответить, как кто-то сбил его с ног. Он упал и сильно ударился локтем.
– Эй! – крикнул он, поднял глаза и увидел, что его обступили четверо мужчин.
У того, кто его сшиб, были длинные черные дреды. Тин сразу его узнал – этот человек слонялся у агроотсеков. На нем были обноски, как у всех пассажиров нижних палуб, но телосложением он больше напоминал обитателей верхних.
– Смотри, куда идешь! – рявкнул лысый бородач, стоявший рядом с ним. Затем усмехнулся и добавил: – Идем, Трев.
Тревис посмотрел на Тина и Лейлу.
– Шли бы вы, ребятки, по домам, там безопаснее.
Простившись с братом, Тревис почувствовал, что внутри у него будто что-то сломалось. Видеть Рафаэля таким было невыносимо, и объявление капитана Эш о новом отключении электричества стало последней каплей. Все боль и горечь, годами копившиеся в его душе, в любой момент могли выплеснуться наружу. Наконец настало время действовать и хоть что-то изменить.
Прислонившись к стене, он стоял у входа на базар и наблюдал за мальчишкой в смешной шляпе и его подругой с крошками печенья на юбке, которые шли по коридору. Эти двое были с верхних палуб. Об этом свидетельствовала даже их кожа – не грязная и мертвенно-бледная, как у большинства детей, живших внизу. Когда-то и он был таким же, ничего не знал о бедах жителей нижних палуб, но теперь он почти забыл то время.
Тревис снова повернулся к базару и увидел, что Алекс, Брэд и Рен уже скрылись в редеющей толпе и направились к палатке, принадлежавшей семье Рена. Его близкие торговали чем угодно и с кем угодно: и с теми, кто жил наверху, и с теми, кто ютился внизу. У них можно было найти винтики и шестеренки, металлолом, стекло – все, что было нужно всегда. Их лавчонка представляла собой идеальное место, чтобы спрятать оружие, которое должно было изменить судьбу тех, кто оказался на самых нижних уровнях «Улья».
Полиция никогда не обыскивала магазины. Очередной неудачной попыткой сделать жизнь обитателей нижних палуб немного счастливее капитан Эш уничтожила свою карьеру, хотя сама об этом еще не знала.
Через несколько минут Алекс вынырнул из толпы, удерживая что-то под своим длинным пальто, поспешно покинул базар и подошел к Тревису, подпиравшему стену. Рен и Брэд немного отстали, готовые в любой момент отвлечь на себя внимание полиции.
– Достал? – спросил Тревис.
Алекс кивнул и похлопал себя по боку.
Тревис переглянулся с Реном и Брэдом, и все четверо отправились обратно к себе.
Икс вылез на крышу корабля, схватил привязанную к крыше веревку и, несмотря на боковой ветер, твердо встал на ноги. Налетел очередной шквал, но он уперся ногами и устоял. Затем наклонился и помог остальным дайверам выбраться на крышу.
– Будете держаться за эту веревку, пока не прыгнем! – крикнул он.
Они говорили по рации в шлеме, разобрать что-либо сквозь вой ветра было почти невозможно. Икс дал своим людям время осмотреться. Облака над головой были редкими и прозрачными, а внизу, на глубине двух миль, все было затянуто плотными тучами. Икс поднял руку, разбивая плотный туман, обтекавший тела, будто поток воды.
– Здесь хоть безопасно? – проорала в переговорное устройство Магнолия.
– Пока не отпустишь веревку, – крикнул ей в ответ Икс.
– Тут так темно, – негромко сказала она. В наушниках ее голос прозвучал как шепот.
Икс смотрел на небо, пытаясь увидеть хоть какие-то проблески солнца. Здесь, вырвавшись из тесноты «Улья», все его чувства были обострены. Первозданность, опасность и свобода – Икс любил каждую секунду на свободе. Дух захватывало даже сейчас, когда дневное светило было скрыто саваном облаков.
