Они медленно шли по узкому проходу. Капитан Эш держалась рукой за доспехи шедшего впереди полицейского. Другого пути в агроотсеки не было, не считая, конечно, главного входа. Если удастся подобраться незамеченными, они смогут обезвредить Тревиса.
Вторая огневая группа будет ждать на первом уровне, у входа на поля и в загоны. Этот отвлекающий маневр даст снайперу шанс и снизит риск спровоцировать перестрелку. Каждый боец вооружился арбалетом – стрелы могут пронзить тела, но не стенки гелиевых баллонов. Больше всего капитан Эш беспокоилась о корабле и заложниках в случае, если бунтовщики откроют ответный огонь.
– Мы на месте, – сказал Дженкинс.
Сердце капитана Эш забилось сильнее. Она вытянула шею и посмотрела через плечо бойца, шагавшего впереди. Из-под искореженного люка на другом конце тоннеля сочился свет. Отряд ждал приказа.
– Один выстрел, одна жертва, – сказала капитан. – Цель: бунтовщик с винтовкой.
– Есть, – ответил Дженкинс. – Лучший снайпер у нас Монтойя.
Капитан Эш кивнула.
– Стрелять только наверняка.
В личном канале связи вдруг раздался голос Джордана.
– Капитан… вы меня слышите?
– Слышу, – ответила Эш.
– Капитан, отбой. Повторяю: отбой.
– Что? Почему?
– Люк в гелиевый баллон 21 открыт. Туда кто-то пробрался!
Капитан повернулась, чтобы лучше видеть вход в агроотсеки. Дженкинс держался за колесо люка, готовый его повернуть.
– Капитан, кто-то пытается починить баллон, – сказал Джордан.
«Тин», – подумала Эш. Это мог быть только он.
– Дженкинс, отбой! – крикнула она.
22
Тину показалось, что где-то раздался крик. Он остановился и прислушался, но звук не повторился. Со лба скатилась капля пота, он утерся рукавом. Ему удалось обследовать большую часть баллона, но он ничего не нашел – ни прокола, ни дыры.
– Где же эта пробоина, черт бы ее побрал?! – завопил Тин, дав, наконец, выход своей досаде.
Он перебрался на противоположную сторону огромного цилиндрического пространства и подумал: может, капитан Эш обманула? Этот баллон могли на время отключить. И никакой дыры в нем нет.
Стоп. Не надо так думать. Капитан Эш – хороший человек, она всегда говорила ему правду. Он ее не подведет. Тин осветил фонарем гладкую поверхность переборок, встал на цыпочки и посмотрел наверх. Там был люк, за которым скрывалась труба, снабжавшая отсек гелием. Инженеры наверняка перекрыли ее, как только обнаружили утечку. Гелий был бесценным материалом, который трудно добывать на поверхности. На «Улье» было несколько резервуаров с запасами этого газа, но тратить его впустую, не проверив, есть ли утечка, они себе позволить не могли.
Тин снова опустился на пол. Люк в инженерный отсек, который находился внизу и был отделен от него несколькими палубами, оказался заперт, но Тин все равно подергал его, чтобы убедиться.
Он не знал, сколько прошло времени, но у него появились странные симптомы. Движения замедлились. Он облизал сухие губы, с отвращением ощутив солоноватый вкус.
Скругленные переборки были горячими, он старался к ним не прикасаться после того, как обжег предплечье. Но выбора не было – нужно найти утечку. Тин вытянул руку, провел пальцами по металлической поверхности. Кожа зашипела, он отпрыгнул назад и выронил фонарь. Тот с громким стуком ударился о пол, его луч потускнел.
– Только не это! – прошептал Тин, упал на колени, схватил фонарь, а когда свет стал еще слабее, ударил ладонью по тыльному концу фонаря, провел слабеющим лучом по переборке, посветил наверх.
– Давай, – сказал он, – ну, где же ты?
Его голос замер одновременно с последним проблеском фонаря. На Тина навалилась темнота, вместе с ней пришла волна страха. Он почувствовал ту же беспомощность, которая охватила его, когда погиб отец. Он был один и напуган. Но что еще хуже, он подвел «Улей».
Вокруг сомкнулась удушливая темнота. Даже с включенным прибором ночного видения Икс чувствовал, что задыхается. Он смотрел на проносившиеся над землей снежные вихри. Дайверы сопротивлялись бешеному напору ветра. Время от времени в небе вспыхивали молнии, озаряя промышленную зону. До нее было уже недалеко. Икс увидел несколько карьеров – когда-то люди добывали там песок, камень и гравий для строительства дорог, соединявших мегаполисы, – вроде той, по которой они сейчас шли.
Сирен поблизости не было, он не слышал их криков. Возможно, им было известно что-то такое, чего он не знал. Сначала тишину нарушали лишь раскаты грома, потом в наушнике раздался голос и начался разговор, которого Икс так долго избегал.
– Ксавьер, – Катрина заговорила с ним по личному каналу, и по ее тону он понял, что разговор пойдет не о миссии.
– Слушаю.
– Могу я тебя кое о чем спросить?
– Думаю, да.
– Что между нами произошло?
Эти слова не стали для него неожиданностью, но все равно укололи. Когда над тобой нависает смертельная угроза, все приобретает особое значение. Он не раз слышал важные вопросы от других дайверов, когда на поверхности складывалась критическая ситуация. В такие моменты важно не оставлять их без внимания. Икс считал себя обязанным ответить и заговорил:
– Когда заболела Ронда…
Он помолчал, еще раз обдумал то, что собирался сказать, и продолжил:
– «Улей». Жизнь. Все это… – Икс повел рукой вокруг, указывая на окружавшие их руины. – Уничтоженный мир. Каждая утрата учила меня тому, что ты обязательно потеряешь то, что полюбил.
– Душевные раны, – сказала она, глядя на него. – Видишь ли, мы все знаем, что это такое. Тут ты не одинок.
Она была права. Но объяснить это Иксу смог только ребенок. Тин показал ему, что значит по-настоящему радоваться жизни. Он научил его тому, что иногда стоит рискнуть и открыть свое сердце для других. Даже если ты их потеряешь. Особенно если потеряешь.
– Зачем жить, если ты всех отталкиваешь? – спросила Катрина.
– Я работаю над собой.
– Все дело в Тине?
Икс кивнул, остановился на пустынной улице, пропустил вперед Магнолию и Мерфа, протянул Катрине руку и сказал:
– Прости.
– Я понимаю.
Ее пальцы в перчатке сжали его ладонь. Он представил себе тепло ее кожи. Она улыбнулась за щитком шлема.
– Когда вернемся, с тебя ужин.
– Заметано, – ответил Икс, как будто верил, что это возможно.
– Мы почти на месте, – крикнул Уивер, – не отставайте! Эй, вы двое, что вы там копаетесь?
Икс и Катрина тихо засмеялись, как подростки, которых застукали целующимися, и побежали вслед за остальными. Икс был рад, что в этом безликом, плоском лабиринте из разрушенных фундаментов и наполовину погребенных под снегом машин можно было думать о чем-то приятном. Нескончаемый снегопад и зловещее сияние электрического шторма придавали пейзажу сходство с черно-белой фотографией. Следующие полчаса они пробирались к границе промышленной зоны.
