Ну а если сравнить ТТХ БТ-7 и последних из предвоенных модификаций Т-II, то получается, что преимущество было уже за немецким танком, причем существенное. Бронебойные способности его орудия были не меньше, броня толще, силуэт меньше и даже в скорости он хоть и чуть-чуть, но превзошел наш танк (если, конечно, не считать гипотетический, по сути, вариант с колесами). Неслучайно поэтому, что эти модификации Т-II продолжали выпускать и после начала войны, в то время как производство нашего БТ-7 свернули еще до ее начала.
У нас БТ-7 образца 1937 года тоже был не последней модификацией. Усовершенствованная модификация 1939 года получила обозначение БТ-7 М (БТ-8). Главное ее новшество – дизельный двигатель В-2 вместо карбюраторного М-17 Т, установленного ранее. Однако новый двигатель показатели ТТХ танка почти не повысил, не считая небольшого увеличения его маневренности и в значительной степени – запаса хода. Неслучайно, что советское военно-политическое руководство вскоре поняло, что такой мощный двигатель лучше использовать на более нужных боевых машинах. Как уже сказано, танков БТ-7 последней модификации успели выпустить немало – почти 800 штук, но они себя ничем особенным по сравнению с другими танками в начавшейся войне не проявили.
Ну и, наконец, нельзя не вспомнить еще об одной модификации БТ-7 – артиллерийском танке БТ-7 А (1936). Главное его отличие от базовой модификации состояло в том, что он был вооружен более мощной 76-мм пушкой с длиной ствола 16 калибров. По сравнению с прежней модификацией он также немного увеличился в весе и в размерах башни. Но при этом его боекомплект уменьшился. Вряд ли эту модификацию можно назвать удачной, поэтому вполне закономерно, что выпущена она была сравнительно небольшой серией – свыше 130 штук, и уже в 1937 году выпускаться перестала.
Следует также отметить, что первая модификация БТ-7 1935 года, которая здесь подробно не рассматривается, явно уступала более поздним его модификациям, прежде всего в броневой защите. И уж тем более она уступала почти по всем характеристикам всем модификациям немецкого Т-II.
Кто бы что ни говорил, но недостатков у БТ-7 было хоть отбавляй. Среди них можно назвать прежде всего слабую броневую защиту и плохую управляемость танка, вследствие в том числе небольшого числа членов экипажа. Это вообще было характерно для большинства легких танков. Но все-таки немецкие Pz.II и Pz.38(t) были несколько посильнее нашего танка в этих отношениях: и броню они имели потолще, и в экипаж входило четверо, а не трое членов. Вдобавок к этому БТ-7, как и другие советские танки этого периода, был, так сказать, слеповат и глуховат, то бишь имел худшую, чем у немецких танков, обзорность и радиофикацию. Кроме того, можно назвать и специфические недостатки этого танка: повышенную загазованность, особенно при выстреле из его орудия, и тесноту боевого отделения. Впрочем, в Pz. II и большинстве других легких танках оно тоже было тесным.
Заканчивая рассмотрение танка БТ-7, хотелось бы затронуть один еще один вопрос, весьма, кстати, любопытный: а зачем ему полагались колеса? Наши военные деятели заявляли, что они были нужны для быстрых перебросок этих танков своим ходом, сочинителю антисоветских полусказочных опусов В. Суворову и ему подобным мерещилось, что не для чего иного, как для стремительного захвата Европы, а вот автору этих строк цинично представляется, что по заведенной русской традиции их задумали так, на всякий случай, авось пригодятся. Как-никак это круто, и, как говорится, танки разные нужны, танки всякие важны.
Но не пригодились, что стало окончательно понятно уже в 1940 году, когда производство этого танка свернули. Одним словом, задумка с его «переобуванием» оказалась, по сути, чудачеством, а сменные колеса были танку нужны не более чем пятое колесо телеге. И вообще, более универсальные и простые по своей конструкции танки, как правило, оказались лучше в применении, чем всякие узкоспециализированные, навороченные, а тем более «чудесатые».
Более того, сама концепция быстроходных колесно-гусеничных танков оказалась несостоятельной. Ненужной была не только вся эта затея с «переобуванием» танка с гусениц на колеса и наоборот, но и стремление сделать его очень быстрым. Нет, конечно, преимущество в скорости в каких-то ситуациях может и пригодиться. Но в большинстве случаев оно мало что дает и при этом немало забирает в других характеристиках, да еще требуя дополнительные расходы на производство. Где гонять-то на танке, да и зачем? И в самом деле, по пересеченной местности на большой скорости всё равно ведь не поедешь, да и по большинству дорог, во всяком случае в Восточной и Центральной Европе, – тоже. Ибо на пересеченной местности существует своего рода естественный предел скорости. И уж тем более на поле боя практическая скорость всех или почти всех танков и вовсе почти сравнивалась. Во всяком случае в то время, при том уровне развития танкостроения. Ибо надо было вести наблюдение за противником, поддерживать связь, производить стрельбу, в конце концов, не пропустить момент для изменения маневра. Чем больше скорость, тем труднее экипажу всё это вовремя выполнять. И как уже сказано, немецкие танки, те же упомянутые Т-II, а тем более Т-III имели в этом преимущество перед нашими БТ, особенно в оснащении приборами наблюдения и средствами связи.
Так неужели эта высокая скорость была нужна и в самом деле для завоевательных маршей по автострадам Германии? Но как говорится, свежо предание, да верится с трудом. Ну ладно, допустим, советские вожди и в самом деле вдруг с какого-то, извините, бодуна задумали совершить стремительный бросок в Германию огромных колонн скоростных танков, решив, что для этого лучше всего подходят танки на колесах. Организовать производство множества таких танков было, как говорится, в их руках. Но одно дело – производство, другое – применение, тем паче стремительный завоевательный поход. Кто же им даст легко провести колонны танков по своей территории? Ведь даже одно малокалиберное противотанковое орудие может если не остановить, то надолго задержать целую колонну таких слабозащищенных и плохо оснащенных танков, как БТ, если она будет передвигаться по шоссе в отрыве от пехоты, артиллерии и авиации. В крайнем случае может хватить батареи таких орудий или же эскадрильи пикирующих бомбардировщиков.
Танк как вид боевой техники тем и силен, что может пройти по бездорожью почти везде, устремляясь туда, где нет противотанковой обороны и препятствий на пути. Но далеко ли уедешь по бездорожью на колесах на столь тяжелой машине? Да и много ли, в конце концов, будет толку от того, что одни лишь танки куда-то смогли бы пройти или даже промчаться? Они нужны прежде всего для того, чтобы пробить брешь в обороне противника, нанести по ней мощный вскрывающий, рассекающий удар. А вот прочно взять под контроль территорию другой страны, ее населенные пункты в состоянии только крупные массы войск, прежде всего многочисленная пехота.
И дело даже не в том, что ничего подобного советские руководители задумать не могли, а если все-таки их бес бы попутал, то они потом быстро сообразили бы, что эта затея является несбыточной и даже чреватой. Дело прежде всего в том, что танки БТ по своим характеристикам были довольно слабыми, во всяком случае их ударная сила была невелика. И колеса были для них не усилением, а скорее обузой.
