– Да уж, – говорю. – У нас в то время ещё и Америку не открыли...
И встаю, как вкопанная, во второй раз.
– Америку, – повторяю тупо.
– Это... какой-то регион на Земле? – хмурится капитан. – А что с ним такое?
– Просто... э-э-э... самые похожие на вас люди жили как раз там. Но мы, в смысле, европейцы... – много ему это скажет, ага, – в смысле, кто наукой занимался, впервые с ними встретились в пятнадцатом веке, и то в конце.
– А теперь не живут?
– Все перемешались, – пожимаю плечами. Обойдётся без кровавых подробностей, мне пока жизнь дорога.
– Так... вы что, думаете, наши предки научились строить звездолёты задолго до ваших, а вы об этом ничего не знаете?
– Ну, про них мало что известно, но ходит много всяких невероятных легенд. То есть, я бы сказала, что если кто и мог такое отчудить, то это были они. Вы вон до сих пор в одиночку собрать звездолёт из подручных средств можете.
– Вы преувеличиваете, – улыбается. – У нас просто высоко ценится способность к ручному труду.
– Вот-вот, – говорю. Что-то больно красиво выходит. Только вот язык у них уж больно на монгольский похож. Конечно, какой там язык был у тех индейцев, я не знаю, но...
– А чем вам так не понравилось имя Хранцицика? – Азамат параллельно мне переключается на лингвистику.
Я снова ржу, просто не могу остановиться.
– Очень, – говорю, – смешно звучит на моём языке.
Азамат качает головой.
– Это значит просто «дождевой цветок» , он в дождь родился.
Ну да, я даже понимаю. Можно подумать, от этого легче.
– Я, признаться, до знакомства с вами не знал, – продолжает Азамат, рассматривая меня, – что на Земле есть другие языки, кроме всеобщего.
– Ха! – фыркаю. – Три тыщи не хочешь?
– Сколько?!
О-о, я вывела его из душевного равновесия! Как мне нравится, когда он так таращится!
– А как вы друг друга понимаете? – продолжает изумляться мой друг с моноэтнической планеты.
– Вот для того и всеобщий, – смеюсь. – Его не для космоса вводили, а для Земли.
– С ума сойти, – качает головой. Ну вот, хотя бы я его развлекла немного, лицом просветлел. Что-то в нём есть неуловимо родное. Во внешности и даже в запахе. Как будто детские воспоминания какие-то просыпаются. Впрочем, в свете моих последних измышлений насчёт индейцев в космосе в двенадцатом веке это уже как-то жутковато.
То, куда мы в итоге приходим, оказывается капитанским мостиком. Он мало чем отличается от прочих, которые мне приходилось видеть: по кругу экраны-иллюминаторы, под ними сенсорные панели управления, по сути, тоже экраны. Компьютер – он и на Муданге компьютер. На мостике двое парней в тапочках и потрёпанных свитерах, кивают нам с капитаном, не отрываясь от экрана.
– Лиза, боюсь, что нам придётся отложить разговор, – говорит капитан, приземляясь в оставшееся свободное выдвижное кресло. – Мне надо немного порулить.
– А пилоты на что? – моргаю озадаченно. Разговора-то мне не жалко...
– Они ребята молодые, не очень опытные, а мы сейчас полетим через облако, и я предпочитаю сам повести.
Ребята дружно пропускают всё это мимо ушей.
– Я думала, для лавирования в облаке есть специальный софт, – говорю с опаской. Как-то очень не хочется в таком деле полагаться на человеческие способности, пусть наш капитан хоть трижды гений космоса.
– Ну, софт – это инструмент, – размеренно говорит Азамат. – Им ещё надо уметь пользоваться. Он, конечно, облегчает работу, в смысле что ни с чем не столкнёмся. Но если полагаться на одни только программы, то уж очень трясёт.
Это да. И швыряет резко. А ты, что ли, лучше можешь?
– Тут нужно плавненько, – продолжает капитан, видимо, оседлав любимого конька. – И с умом, не шарахаться от всего на свете. Тем более мы сейчас с прицепом, пленный корабль тащим. Заодно ребята мои поучатся в таких условиях рулить.
О, да тут намечается мастер-класс старшего павиана. Ну что ж, хоть какое самоутверждение. Правда по виду господ пилотов не скажешь, что они в курсе, что их сейчас будут чему-то учить.
– Вам, Лиза, наверное, не стоит здесь оставаться, – мягко говорит Азамат. – Это, знаете, напряжённое дело...
Ну да, я понимаю, мужики хотят поиграться. Наверное, в наши РПГ-шки они всё-таки не режутся, им в реале хватает.
– Хорошо, – говорю. – Пойду проведаю пациента.
Пациент, конечно, уже очнулся, а Алтонгирел, конечно, меня не позвал. Сидят, разговаривают тихонечко, ячейка общества, блин.
– Как самочувствие? – спрашиваю деловито.
– Как будто живой, – вяло отвечает Эцаган. Проверяю пульсометр, нормально, восемьдесят в минуту.
– И правда живой, – говорю. – Мутит?
– Нет, – мотает головой. Видимо, сотрясения нету.
– Ну давай рассказывай ход боевых действий, – говорю, выдвигая из-под стола стул. Вылупились на меня оба, как будто я о подробностях их личной жизни спросила. Придётся объяснять, ох уж эти варвары. – Мне нужно знать, что именно произошло, чтобы выяснить, какие у тебя ещё могут быть повреждения кроме тех, что я нашла.
– Какая теперь разница, – вздыхает, – какие там ещё повреждения...
В кои-то веки Алтонгирел принимает мою сторону. Строго выговаривает Эцагану по-муданжски. Я почти ничего не разбираю, но это действует. Захватывающий рассказ о двух идиотах, перебивших пару десятков джингошей, выглядит достаточно убедительно. Ну а если он всё-таки приврал, то я всё равно никак не могу это проверить. Разве что Гонда допросить, но он заперт, а капитан занят.
– Учти, – говорю Эцагану угрожающе, – если ты от меня что-то скрыл, то можешь и не выздороветь.
Он улыбается, как приговорённый. Госспади, да когда ж до них дойдёт?..
– Алтонгирел, следи, чтобы он лицо не трогал, – наставляю. – Если придётся для этого руки привязать, то так и сделай, только не давай ему трогать лицо ни в коем случае, – потрясаю пальцем. Оба серьёзно кивают. Ладно, кажется, моя миссия здесь выполнена.
* * *
Из мемуаров Хотон-Хон
Муданжские звездолёты оснащены многочисленными лапками не только для захвата чужих кораблей, хотя это тоже очень удобно: сгрёб джингошскую черепаху под пузо и дальше полетел. Однако главная функция лапок – улавливать гравитацию далёких небесных тел. Муданжский корабль, плывущий в космосе, похож на паука, растопырившего ножки и ловящего малейшие колебания своей сети. Уловив притяжение зведы или близкой планеты, даже очень слабое, корабль усиливает его и подтягивается в ту сторону, с которой оно исходит, как на ниточке. Это позволяет муданжским кораблям практически мгновенно менять направление даже на большой скорости и исчезать из поля зрения противника в непредсказуемом направлении. При этом внутри самого корабля поддерживается постоянное комфортное гравитационное поле.
