Сделав вид, что отступилась, отыскиваю в своём медицинском мешке пузырёк с сильным снотворным в растворе и новый шприц. Нахально пользуюсь тем, что Алтонгирел понятия не имеет, что всё это такое и как оно работает. Потом как бы прохожу мимо него в сторону Эцагана, но по дороге всаживаю ему шприц в плечо.
Духовник только и успевает, что вскрикнуть «Э!» , а потом глазки затуманиваются.
– Азамат! – говорю. – Лови!
И Алтонгирел картинно падает, проваливаясь в сон.
Ошарашенный Азамат подхватывает заснувшего на лету духовника под мышки, и они с нем менее ошарашенным Тирбишем выносят его прочь. Эцаган провожает их взглядом, застыв с пиалой у рта.
– С ума сойти, – бормочет он по-муданжски. Потом залпом поглощает остатки бульона и поворачивается ко мне. – А вы опаснее, чем кажетесь.
Я кокетливо пожимаю плечами. А что тут ответишь? Забираю у него пиалу, ставлю на столик. Интересно, Азамат теперь его тоже запрёт, как Гонда?
– Какого чёрта тебя понесло на абордаж? Да ещё и без экипировки? Что за детский сад, «назло всем наемся соли и голодным спать лягу» ?
– Да ладно вам, Лиза, – жалобно блеет Эцаган, подтягивая одеяло к подбородку. Бельё ему так никто и не сменил, идиоты. – Мне ещё капитан всыплет...
– И правильно сделает. Я бы на его месте тебя вообще отшлёпала!
Мальчишка в ужасе вжимает голову в плечи:
– Ой, не надо пожалуйста! У него такие руки...
Я издаю вздох, переходящий в стон. Ну что за люди!
– А себя ты, видимо, считаешь чересчур красивым, раз полез в пекло без нужды.
– Нет! Просто... всё то время, что вы здесь, Алтонгирел только и думает про вас с Азаматом, а меня как будто вообще нету.
– И ты решил привлечь его внимание каким-нибудь геройством.
– Ну, я не то чтобы решил... просто тут подвернулись эти джингоши...
– Ясно, – вздыхаю, сажусь на стул. – Я надеюсь, ты получил хороший урок, и больше так по-идиотски себя вести не будешь.
– Да теперь у меня уже не будет возможности, – уныло хмыкает Эцаган.
– В смысле? – моргаю. Он что, всё ещё думает, что не оправится?
– Азамат нас выставит.
– Куда выставит?
– Ну, мы с Гондом серьёзно нарушили правила, да ещё и пострадали от этого. Азамат не держит в команде ненадёжных людей, он нас выгонит.
Ого. Сурово у них тут. Хотя так и должно быть, наверное, всё-таки не в офисе сидят, а в космосе воюют.
– И что ты будешь делать? – спрашиваю, чтобы не создавать тягостного молчания.
– Не знаю, посмотрим, – пожимает плечами. – Я много чего умею.
Ну да, шить, например. Кстати, я так загребла всё его швейное барахло...
– Тебе, – говорю, – машинку сейчас вернуть или можно ещё попользоваться?
– Да пользуйтесь. Я так шить-то толком не умею, только чинить, если порвётся.
– Спасибо, а то я хотела... – обрываю себя на полуслове. Эцаган, конечно, изрядная девчонка, но делиться творческими планами с ним – это уже как-то слишком. Дальше только нижнее бельё обсуждать. Хотя, с другой стороны... может, провентилировать с ним мою задумку? А то мало ли, какой у них по этому поводу этикет, ещё нарвусь на что-нибудь.
– Чего вы хотели? – переспрашивает он тем временем. В глазах живой интерес.
– Да я вот думала сделать что-нибудь капитану в подарок... на память... – мямлю неловко. Ох, что-то сейчас будет.
Но нет, бури не следует, Эцаган только таращится на меня блюдцеобразными глазами.
– Ого, – говорит он после паузы. – Что-то я начинаю думать, может, Алтонгирел зря беспокоится...
– О чём?
Эцаган, видимо, возвращается к реальности и отмахивается:
– Да так, всё насчёт вас. А из чего вы шить собрались?
– Это хороший вопрос, – говорю. Добиваться от него, что там Алтонгирел про меня думает, дохлый номер – не станет же он своего любимого мне закладывать, в самом деле. – Я думала подождать до Гарнета, там прикупить тряпку, а потом прислать... – развожу руками, дескать, советы принимаются.
– Погодите, – говорит он задумчиво. – У меня кое-что есть...
И начинает вставать с кровати. Приходится его быстренько усадить обратно.
– Ты куда собрался? – спрашиваю. – Тебе ещё лежать и лежать.
– Да я только хотел достать...
– Даже не думай. Мои швейные эксперименты не стоят твоего здоровья, лежи уж.
Он слегка розовеет, можно подумать, комплимент услышал. Но это хорошо, значит, кровь восстановилась. Вот и цвет лица нормальный.
– Ладно, сами достаньте, – разрешает великодушно. – В нижнем ящике комода.
Присев на корточки, суюсь в нижний ящик. Там, под пластиковой коробкой, как мне показалось, с бисером, обнаруживается пакет с аккуратно сложенной тёмно-зелёной тканью. Сначала подумала, что шёлк, но при ближайшем рассмотрении она оказалась батистом, просто таким гладким, что блестит.
– Ого, – говорю, несколько благоговейно поглаживая мягкую поверхность. – И мне можно это взять?
– Ага, – кивает он с кровати. – Берите. Я когда-то прихватил на Брошке по дешёвке, думал поучиться шить. Но так руки и не дошли, а теперь ещё меньше свободного времени будет.
– На где? – протормаживаю я.
– Брога, это станция небольшая такая, ближайшая к Мудангу.
– А-а, ясно. Я... тебе что-нибудь должна за ткань?
Дешёвка – дешёвкой, но настоящий лён на Земле – дорогое удовольствие. Деньги-то у меня есть, весь аванс от Дюпонихи на карточке, которую я, к счастью, держала в кармане юбки.
– Да нет, вы что! Вы же мне лицо вернули!
Ах да. У него ведь нет медстраховки. Ну что ж, прекрасно!
– Ну ладно, тогда спасибо за помощь. Только не говори пока никому, – подмигиваю.
– Не скажу, – ухмыляется он. – А вы уж давайте, шейте. Может, Алтонгирел успокоится...
От Эцагана я ухожу просветлённая, прижимая к сердцу материал. Ощущение розыгрыша возвращается с удвоенной силой. Припрятав своё сокровище в каюте, отыскиваю Тирбиша и внушаю ему, что надо сменить окровавленные простыни. Он резво бежит выполнять, хотя уже довольно поздно. Видимо, я на волне вдохновения очень убедительно выгляжу, а может, он боится тоже получить снотворного.
Алтонгирела уложили в его собственной каюте, и дверь автоматически закрылась. Пришлось обойти полкорабля в поисках Азамата, который единственный может открывать чужие двери. Вместе с ним и захожу к духовнику.
Не то чтобы я озабочена состоянием спящего, а просто очень интересно посмотреть на его каюту. Она до некоторой степени оправдывает ожидания: довольно неопрятная и с явным эзотерическим уклоном. На полу поверх стандартного ковролина плетёные коврики с письменами и какими-то мифическими тварями; у стены большой стеллаж, заставленный коробками. Большая их часть – обычные пластиковые контейнеры, но есть и старые, разрисованные и облупившиеся жестянки, а есть резные сундучки. Всё набито под завязку, крышки не прилегают плотно, тут и там высовываются хвостики от тесьмы или цепочки, резные звериные морды или ветхие листочки бумаги.
