– А-а, – говорит он с довольным видом, – я как раз вовремя.
– Ты пропустил разминку, – говорю я.
– Боюсь, что она мне не понадобится, – вздыхает он. – Вряд ли кто-то из них отважится меня вызвать. Вот в прошлом году нам пришлось на праздники задержаться на Гарнете, корабль был неисправен, вот там были мне противники. А тут все в другой категории. Ирнчин ещё когда-то пытался со мной бороться, но ему это надоело.
– Ну ничего, – говорю, беря его под руку. – До Муданга доберёмся, там-то найдутся желающие.
– Да-а, летом-то большой будет выбор, когда все съедутся... – кивает Азамат, и я практически могу у него в глазах посмотреть краеведческий фильм по воспоминаниям.
Тем временем Тирбиш бодреньким речитативом в стихах вызывает Бойонбота, а тот немного смущённо откликается, явно путаясь в ритуальных словах. Насколько я понимаю, они сводятся к тому, что я такой крутой хочу помериться силой с тобой таким крутым. Очень позитивно. Пока они кружат друг напротив друга, Алтонгирел затевает бойкую песенку о том, как победа сильнейшего должна благотворно сказаться на достижениях всей нации. Мне просто удивительно, как этот циничный, высокомерный человек может с такой отдачей и совершенно искренне распевать подобную муть.
– Алтонгирел всё-таки очень странный человек, – говорю я Азамату.
Он уже вынырнул из мира грёз и внимательно и серьёзно следит за происходящим на «арене» .
– М-м? – откликается он, видимо, не желая отвлекаться. – Он прекрасный проводник воли богов.
А дальше начинается собственно бой. Насколько я могу понять, у борцов задача не столько надавать сопернику, сколько увернуться от его ударов. Во всяком случае, попадают они друг по другу крайне редко и, видимо, не очень больно, зато мечутся, как бешеные: прыгают, кувыркаются, изгибаются... Ещё у них есть совершенно чумной удар ногой по голове, который, к счастью, ещё ни разу ни одному из этой парочки не удался, потому что второй всё время подныривает. Время от времени эти удары сыплются подряд с обеих сторон, так что получается и вовсе танец какой-то: пинок-нырок-пинок-нырок, и так в противофазе. Алтонгирел ходит вокруг них почти вплотную, периодически перегораживая нам весь вид своим халатом.
– Бойонбот кой-чему научился, – бормочет Азамат. – Но устаёт быстро...
В итоге Тирбиш побеждает: сбивает противника с ног. Бойонбот, впрочем, не выглядит расстроенным. Подбегает к Азамату тяжело дыша, на ходу стаскивает маску, улыбка до ушей.
– Видели, сколько я продержался?
– Да, молодец, тебе очень хорошо удаётся...
Дальше сыплются термины, видимо, названия приёмов. Азамат очень подробно разбирает весь раунд, и как он только помнит, кто там что сделал...
Следующим номером Тирбиш довольно быстро укладывает Ахамбу, и тот не подходит к Азамату, а просто присаживается у стены.
– Слишком осторожничать стал, – качает головой Азамат. – Жаль, жаль...
Следующим номером Эцаган выносит Тирбиша, который, как и Бойонбот, совершенно не расстраивается по этому поводу, они даже исполняют какой-то муданжский аналог рукопожатия: сцепляют локти и кружат на месте в знак примирения.
Впрочем, Эцаган в следующий тур не переходит: его после долгой схватки почти на равных побеждает Дорчжи. Ну, тут я скорее удивлена, что Эцаган так долго держался, он ведь такой щупленький по сравнению с этим шкафом. Хотя ловкий, конечно.
Дорчжи также вышибает Бозорху и запасного повара, который, кстати, ни фига не зашёл за своими таблетками. Надо будет его отловить.
У Гонда сломана рука, и он отказывается участвовать, и правильно. Хоть в чём-то парень разумный. Так что Дорчжи сцепляется с Орвоем и проигрывает. Азамат очень сердится, подзывает его и долго отчитывает, что, дескать, расслабился, решил, что самый крутой, и по невнимательности пропустил роковой удар. Дорчжи понуро кивает. Тем временем из следующего поединка выходит победителем неизвестный мне парень, похожий на...
– Кто это? – спрашиваю у Азамата.
– В смысле как кто? Тебе имя назвать? – лукаво улыбается он.
– В смысле, мне кажется, что он похож на мужа Эсарнай.
– О, ты заметила? Обычно земляне нас вообще друг от дружки не отличают.
– Это как это? – говорю. – Вы же все разные.
Азамат смеётся.
– Эндан – брат Экдала, но они поссорились несколько лет тому, так что постарайся при нём его не упоминать, обидится.
– А кто из них Эндан, а кто Экдал? – не понимаю я.
Азамат снова хитро улыбается. А, это от меня таким образом скрывают имя. Прекрасно. Остаётся только покачать головой.
Эндан-Экдал проигрывает Хранцицику (вот уж от кого я не ожидала такой прыти!), и теперь он вцепился в Ирнчина не на жизнь, а на смерть. Бой длится минут пятнадцать, всем уже скучно.
– Их надо растаскивать, – говорит Азамат. Алтонгирел, как раз оказавшийся к нам лицом, по ту сторону единоборцев, поднимает вопросительный взгляд на Азамата. Тот машет ладонью из стороны в сторону, дескать, разгоняй. Духовник открывает было рот, но тут, изогнувшись аки змея, Ирнчин каким-то хитрым ударом по лодыжке сваливает Хранцицика на обе лопатки. Красные и потные, они довольно формально сцепляют локти и расходятся, вставая в круг с прочими борцами. Под руководством Алтонгирела все вместе возносят хвалу богам и обещают приложить по двенадцать раз столько усилий, сколько они вложили в свою битву, чтобы Муданг процветал.
Когда все расходятся из зала, Алтонгирел приближается к нам.
– Слушай, Азамат, с этими двумя надо что-то делать. Так не может продолжаться, они каждый праздник портят.
Азамат пожимает плечами.
– А что мы-то можем сделать? Вот доберёмся до Муданга, может, там что-нибудь разрешится.
– Ну да, жди, – мрачно кивает Алтонгирел.
– А что они не поделили? – спрашиваю.
Алтонгирел фыркает.
– Женщину, что ж ещё. Привечает, сучка, обоих, никак не определится. Я уж с ней и так, и эдак...
Мне страшно представить задушевный разговор в исполнении Алтонгирела. А он продолжает развивать мысль:
– Ты бы, кстати, с ней поговорила, когда там будем. Может, тебя послушается.
– А что я ей скажу? Может, она и правда выбрать не может, – не нравится мне эта идея.
– А ты бы сама кого выбрала? – спрашивает Алтонгирел.
– Азамат, – говорю, тыча пальцем в духовника, – это провокация.
Он усмехается.
– Да ладно, скажи уж. Нам ведь интересно, как вы, земляне, судите.
– Мы, земляне, и я лично – это очень разные вещи, – говорю сухо. – Если вас уж так волнует этот вопрос, то мне лично больше приятен Ирнчин, хотя бы потому, что он производит впечатление человека, хорошо делающего своё дело.
