Ардов огляделся. Что теперь делать? Отправляться в погоню? Понятно и так – карета остановится у роскошного особняка на Итальянской улице с окнами на Фонтанку. Ворваться туда с требованием оставить Варвару Андреевну в покое? Глупость несусветная. В конце концов, она отправилась добровольно и пока никаких улик против Костоглота не имеется – одни подозрения. Постояв, Илья Алексеевич направился к театральному подъезду, выставив вперед пучок маргариток.
– Виноват, ищу актрису Найденову, – воскликнул он, отбивая букетом предмет дамского гардероба, вместе с визгом полетевший в него из недр первой же гримуборной, дверь которой он отворил наугад.
Со сцены доносились бравурные звуки оперетты Оффенбаха. Переведя дух, сыщик сделал несколько шагов по коридору и распахнул следующую дверь.
– Нижайше прошу прощения, актриса Найденова не здесь?
От гримерного стола к Ардову обернулся корпулентного вида спартанский царь Менелай в выкрашенных золотой краской доспехах из папье-маше и плетеных сандалиях. Он как раз прилаживал себе на подбородок пышную бороду. От флакона с клеем тянуло пряным древесным духом, похожим на коньячный. У соседнего столика сидел грустный молодой человек и листал журнал «Театръ и искусство». Это был артист Лянин.
– Вижу, что не здесь… – пролепетал Илья Алексеевич. – Хотел выразить признательность…
– Укатила ваша Найденова со своим ухажером, – весело сообщил Менелай горячим песочным голосом.
– Ваши гнусные домыслы отвратительны! – визгливо вступил Лянин. Кажется, он был нетрезв.
Ардов отметил, что в облике молодого человека было что-то неуловимо знакомое.
– Простите, не могу распознать, а вы какую роль сегодня исполняли?
Пьесу-шутку в одном действии «Мышеловка» драматурга Щеглова, допущенную к представлению 27 февраля 1896 года за нумером 2303, Ардов мысленно пролистал, пока ехал на извозчике, – она была опубликована в третьем номере «Нивы»: меркантильная мадемуазель Клёпа пыталась женить на себе перспективного адвоката с наследством, используя его любовь к театральному искусству. Клёпу, надо полагать, играла Найденова.
– Ах да, неужели адвоката Веньяминова?
– Вольдемар, это же успех! – воскликнул царь Спарты. – Тебя не узнали! Какой неоцененный талант! Какая глубина перевоплощения! – Обернувшись к Ардову, он уточнил: – Валентин играет вторую мужскую роль, Погуляева.
Менелай насадил на голову шлем и стал протискиваться к выходу. Он явно иронизировал над младшим коллегой.
– Виноват, вынужден отлучиться, дабы позаботиться о восстановлении супружеской чести, – похохатывая, уведомил он сыщика. – Этот мерзавец Парис уже умыкнул, с позволения сказать, мою распутную женушку из Спарты.
– По какому поводу интересуетесь? – с вызовом спросил Лянин, когда царь оставил гримерку.
– Я писатель, – неожиданно для самого себя выпалил Илья Алексеевич. – Драматург. Написал пьесу, хотел предложить ей главную роль.
– Вот как? – Лянин встал и пошатнулся. – И как называется ваша пьеса?
– «Трехбортовый карамболь», – как можно невиннее сообщил сыщик.
– По-моему, довольно глупое название.
Было заметно, что внутри у молодого человека все клокотало и он искал повода, чтобы выплеснуть страсть.
– Там и для вас роль есть, – добавил Илья Алексеевич, с интересом ожидая дальнейших действия господина артиста.
– Премного благодарен – не нуждаюсь!
– Как знаете, – пожал плечами Ардов и положил букет на столик.
– И выглядите вы довольно глупо, господин писатель! – дерзко выкрикнул Лянин и приблизился к сыщику вплотную.
– Ну, по крайней мере, я не пугаю прохожих фальшивой бородой, – холодно проговорил Илья Алексеевич, не мигая глядя в глаза несчастному воздыхателю.
Лянин растерялся и зашевелил губами как рыба, не сразу найдя что ответить.
– Это не ваше дело! – наконец выкрикнул он. – Если вы еще раз заявитесь сюда с этим пошлым букетом, предупреждаю – будете иметь дело со мной! Я запрещаю вам, слышите?
Развернувшись, Ардов медленно вышел из уборной и отправился по коридору. Со сцены доносился тенор царя Спарты: «Я Менелай благородный, лай благородный, лай благородный. Все – мои друзья». «И все – его друзья», – тут же подтвердил хор. «Живется мне превосходно, не превосходно, не превосходно. Муж Елены я…»
В гримуборной растрепанный артист схватил оставленный Ардовым букет и яростно затолкал его в корзину для мусора. Потом повалился на гримерный столик и зарыдал.
Глава 10. Деловое предложение
На ужин Илья Алексеевич отправился к Баратовым. Шура был в ударе. Выложив все последние сплетни Министерства иностранных дел, где он, по собственному признанию, весьма патриотически протирал штаны, молодой человек вдруг хлопнул себя по лбу:
– Совсем забыл! У меня же к тебе деловое предложение!
Илья Алексеевич с опасением взглянул на друга.
– Ты же у себя в полиции сталкиваешься с преступниками, верно?
Ардов кивнул.
– Наверняка среди них попадаются и те, которым присудят смертную казнь, так?
Еще не понимая, куда клонит собеседник, Илья Алексеевич высказался обтекаемо:
– Уложение о наказаниях предусматривает смертную казнь за умышленное убийство, изнасилование, разбой, грабеж, уничтожение чужого имущества…
– И только после высочайшего рассмотрения приговора, – сочла нужным вставить Анастасия Аркадьевна.
– Отлично! – воскликнул Шура. – Просто замечательно!
– Если же имеются смягчающие обстоятельства, то смертная казнь заменяется каторгой, – добавил Ардов, желая вслед за княгиней подчеркнуть наличие гуманистического духа в законе.
– Теперь же слушайте мою историю! – нетерпеливо начал Шура. – Недавно в Англии одного преступника приговорили к повешению. Явившись на эшафот, он потребовал исполнения права, данного каждому перед казнью, а именно – сказать несколько предсмертных слов собравшимся. Ему, естественно, разрешили. Он сам сунул голову в петлю и, когда площадь замерла, в полной тишине проорал во все горло: «Лучшие пирожные на Пиккадилли, 162!»
Последнюю фразу Шура прокричал что есть мочи, изображая самого этого преступника с петлей на шее, и захохотал, будучи более не в силах сдерживать восторг, который вызывала в нем эта история.
Княгиня и Ардов переглянулись.
– Его казнили? – на всякий случай уточнил Илья Алексеевич.
– Палач тут же столкнул его с пьедестала! – все еще продолжая хохотать, ответил Шура и взмахнул рукой.
– Странно… – промолвила Анастасия Аркадьевна. – Зачем было выкрикивать перед смертью эдакую глупость?
– Неужели не ясно? – удивился молодой князь, потихоньку приходя в себя. – Этот преступник получил обещание от хозяина кондитерской заплатить родственникам десять тысяч фунтов!
