Соломухин с недоверием посмотрел на ряд томов.
– Почему вы решили, что они рассыпались?
– А вот – видите?
Ардов протянул книжку артисту. На обложке отчетливо виднелись подсохшие бурые пятна.
– Это кровь, – сказал он. – Свежая. Во время свалки книжка была испачкана кровью. А преступник, когда наводил порядок, этого не заметил.
Жарков изъял книгу из рук Соломухина и посмотрел на пятно через увеличительное стекло.
– А вот и отпечаток! – с удовлетворением воскликнул он. – Вполне отчетливый.
Петр Павлович показал оттиск Ардову.
– Думаю, его оставил убийца, – предположил чиновник сыскного отделения.
Соломухин склонил голову и тоже попытался разглядеть следы преступника на обложке.
– Мы как раз вчера осматривали один труп, – доверительно поделился Ардов. – Там была такая же картина – убийство, замаскированное под самоубийство. Но нам повезло – преступник разбил графин и оставил кровавые отпечатки на столе. Знаете, сейчас по сличению отпечатков можно безошибочно установить преступника. Петр Палыч – непревзойденный специалист в этом вопросе.
– Впечатлен вашей проницательностью, господин сыщик… – с некоторым недоверием произнес Соломухин. – С таким мастерством вы убийцу в два счета изловите.
Ардов обратил внимание, что артист невольно завел руки за спину, словно хотел их спрятать.
Глава 22. Ночной гость
Домой Ардов добрался уже за полночь и совершенно измотанным. Два убийства за день – это все-таки слишком! Плюс к этому – пропажа Найденовой. И это, пожалуй, беспокоило Илью Алексеевича больше всего. Несмотря на имеющиеся, и вполне обоснованные, подозрения насчет Варвары Андреевны, сыщик чувствовал, что думает о ней как о доброй знакомой, представляя совместные прогулки по парку и беседы на всякие несущественные темы. Эти фантазии, конечно, сильно отвлекали от работы, но отогнать их порой было очень непросто. «Завтра с утра необходимо первым делом заняться ее поисками», – подумал Илья Алексеевич, вставляя ключ в замочную скважину.
Едва открыв дверь, он почувствовал знакомый прохладный запах криптомерии. Подойдя к газовым рожкам на стене и взяв с полки спички, он, не оборачиваясь, поприветствовал гостя.
– Добрый вечер, Константин Артамонович.
В отблесках задрожавших синим пламенем «рыбьих хвостов» из темноты выступило довольное лицо Кости Данго. Он сидел на единственном стуле в глубине комнаты у противоположной стены и неотрывно смотрел на хозяина меблированных комнат. Глаза его блестели во мраке подобно турмалинам.
– Опять удивил, Илья Алексеевич! Как угадал?
– У вас особый аромат, довольно редкий. Фиалки и что-то цитрусовое…
Костя довольно рассмеялся.
– Это юдзу! – охотно признался он и встал. – В Японии им ароматизируют абсолютно все – от бульона до горячих ванн. Кстати, масло юдзу хорошо разгоняет кровь – очень рекомендую. А еще – образует на воде такую то-о-онкую плёночку, отчего ванна долго не остывает.
Костя подошел вплотную к Илье Алексеевичу, глядя на него полными обожания глазами. Илья Алексеевич оказался окутан облаком ароматного пара, и ему на мгновение почудилось, будто они с Костей и вправду сидят в одной горячей ванне.
– Сегодня ты спас одного юношу, Илья Алексеевич. Он мне очень дорог. Если бы его закатали, я, пожалуй, не пережил бы.
– Вы имеете в виду господина Юнгерта? – догадался Илья Алексеевич.
Костя кивнул:
– Жан Брадобрей. Так мы его зовем. Отличный куафер, было бы жаль лишиться такого мастера своего дела. Золотые руки!
Ардов с досадой подумал, что отпущенный им сегодня юноша если и не сам изготовил фальшивый вексель, но наверняка действовал под руководством Кости.
– Можешь не волноваться, Илья Алексеевич, – словно угадав мысли сыщика, поторопился успокоить Данго, – к нашему промыслу он касательства не имеет – случайно в дело угодил, по недосмотру. Больше не повторится, уж я прослежу.
Данго обратил взгляд к стене, где все пространство между двумя газовыми рожками было залеплено фотографиями и газетными вырезками.
– Вспомнил я про твои «сашеньки».
Костя кивнул на прикнопленные к стене кредитные билеты 25-рублевого достоинства. Постояв, он вернулся в темный угол и продолжил рассказ оттуда:
– Помню, лето 1892 года провел я в Ницце по приглашению одного господина, которому в нашем мире не принято отказывать… Пришлось захватить с собой еще трех помощников… Жили мы на вилле. Должен тебе сказать, Илья Алексеевич, что с точки зрения климата эта Ницца – совершеннейшее блаженство, нигде такого не встречал! Даже жара не раздражает. Да-с, так вот. Вилла была двухэтажная, с садом. Для нас там уже был приготовлен скоропечатный станок, пресс литографический, резак, краски без счету, большой фотографический аппарат и прочие инструменты. Знай себе пеки-выпекай.
Костя помолчал, словно вспоминал те времена.
– Нашлепали мы тогда с ребятами билетов на десять миллионов, – продолжил он. – Что и говорить, сумма немалая.
– И все эти билеты оказались в России? Обменять такую сумму мгновенно невозможно.
Костя пожал плечами:
– Я свою отстежку получил, а как там дальше дело было – не моя забота…
Костя опять замолчал. Было понятно, что знает он больше, но и сказанного было достаточно.
– И как звали этого господина? – спросил Ардов.
Данго встал и подошел к Илье Алексеевичу. Вид у него был серьезен.
– Мы звали его Карл Донатович.
Лицо Ардова вспыхнуло. Послышалось отвратительное жужжание. Он невольно взмахнул рукой, словно хотел отогнать невидимых насекомых.
– Тросточку эту я при нем помню, – постучал Костя пальцем по рисунку на стене, на котором была изображена рукоять в виде головы дракона.
Илья Алексеевич бросил в рот пару пилюль из колбочки на манжете, ослабил галстук и сел на кровать.
– Спасибо, Константин Артамонович.
– Следят за тобой, Илья Алексеевич. Его люди следят.
Данго хотел было сказать что-то еще, но, тряхнув головой, направился к двери.
– Замочек у тебя – игрушечный, – сказал он, взявшись за ручку. – Любой «кочергой»
[52] сковырнуть можно, даже «свертыш»
[53] не требуется.
За дверью оказался бородатый великан со шрамом. Он кивнул Косте, и тот бесшумно выскользнул из меблированных комнат.
