Газетчик наслаждался превосходством, которое, как ему казалось, получил над чиновником сыскной полиции.
– Чептокральский, вы влезли в опасную игру. Боюсь, как бы ваш осведомитель не отправил вас вслед за Остроцким.
Репортер побледнел и невольно сглотнул. Игривый настрой вмиг улетучился.
– Помилуйте, я не первый раз получаю сведения от этого господина. Они всегда отличались достоверностью – этот человек имеет доступ к совершенно секретным источникам!
По просьбе Ардова Чептокральский припомнил, как впервые получил сведения от загадочного доброжелателя. Несколько лет назад в редакцию был доставлен конверт на его имя с невероятным описанием сексуальной оргии, якобы состоявшейся в охотничьем замке Груневальд на окраине Берлина. Пикантность состояла в том, что в числе участников были указаны аристократы и высокие чины при дворе императора Вильгельма.
– Crème de la Crème, абсолютные «сливки»! – округлив глаза, вещал газетчик.
В списке развратников оказалась сестра императора Вильгельма II Шарлотта принцесса Прусская, брат императрицы Августы Виктории и шурин императора Эрнст Гюнтер, герцог Шлезвиг-Гольштайн, барон Карл фон Шрадер и его жена Габриела, урожденная де Вильер, невеста принца Арибера Анхальтского Мария Луиза Шлезвиг-Гольштайнская и другие под стать им – всего пятнадцать человек.
Как следовало из таинственного сообщения, насладившись ужином и разгорячив себя дурманящим вином, присутствующие безудержно предались своей сексуальной фантазии, включавшей обмен партнерами, групповые акты, лесбийские и гомосексуальные игры.
– Содержание было столь невероятным, что Клотов попросту отказался ставить это в газету! Он обозвал меня извращенцем, обвинил в нездоровых сексуальных пристрастиях и пригрозил сдать полиции, если я попытаюсь еще хотя бы раз принести нечто подобное.
По просьбе Ардова Чептокральский описал вид послания: текст был написан по-немецки печатными буквами и дополнен порнографическими открытками, где сверху были приклеены вырезанные фотографии лиц участников.
– Вообразите себе потрясение Клотова, когда через день берлинский корреспондент сообщил ему, что такие же письма получили десятки адресатов! Сведения о скандале мгновенно сделались достоянием самых широких кругов. Дело в том, что на конвертах не было надписи «секретно», поэтому прислуга по заведенному порядку клала утреннюю почту на поднос уже в открытом виде и, надо полагать, из любопытства совала нос внутрь. Можете себе представить!.. О пикантных событиях оказались информированы высшие чиновники, политики, общественные деятели, журналисты, аристократы, монархи, родители и родственники развратников, а также вдовствующая императрица.
Ардов припомнил тот берлинский скандал – о нем действительно писали все газеты Европы. В обществе заговорили о разложениях нравов при дворе, о двойной морали и потере идеалов прусской и офицерской чести. Все это привело к необратимой потере авторитета монархии.
– Посмотрели бы вы тогда на этого напыщенного гуся! – продолжил рассказ Чептокральский, доканчивая цыпленка. – Он не только выплатил мне моральную компенсацию, но и выказал полную готовность впредь с особым вниманием относиться к любым сообщениям, особенно если они будут получены от моего тайного информатора.
Запив цыпленка бокалом поммери, он подозвал официанта и заказал кофе с джинжером
[72]…
– Сенсацию о Костоглоте я обещал принести Клотову завтра утром, чтобы он мог поставить ее в вечерний номер. Но…
Чептокральский замялся, щечки порозовели. Он наклонился к Ардову:
– Как вы понимаете, коммерции советник – фигура весьма влиятельная, и не хотелось бы, знаете, ошибиться… Как думаете, стоит ли торопиться? Или, может, обождать?.. В материалах указано, что полиция располагает подлинным портретом господина Костоглота… И якобы этот портрет полностью подтверждает самозванство человека, стоящего у руля «Златоустовских железных дорог»…
– Придержите до воскресенья, – посоветовал Ардов.
Чептокральский принялся горячо благодарить сыщика.
За соседним столом шумно веселилась компания. Угощал всех порядком обтертый малый в полосатой жилетке: откуда-то из-под подкладки он доставал ассигнации, размахивал ими в воздухе и требовал новых порций устриц и шабли.
Глава 29. Без лица
Анастасия Аркадьевна, побывавшая днем на похоронах графини Стоговой, завела за ужином разговор о смерти. По ее просьбе Илья Алексеевич привел данные из статистической брошюрки, откуда следовало, что Петербург прочно держит первое место по смертности не только среди крупных городов империи, но и в сравнении с европейскими столицами: в Лондоне, Вене и Париже она держалась на уровне 19 человек на тысячу, в Стокгольме – 18, в Берлине – 16,3.
– Тридцать? – переспросила княгиня показатели в Петербурге и без всякого аппетита отведала суфле из гусиной печени с лимонным желе.
Ардов кивнул и добавил основные причины: главный бич – туберкулез (до 20 % умерших), столько же – от желудочно-кишечных расстройств; корь, дифтерит и тиф дают в сумме еще около 18 % смертей.
– Помимо скверного климата и ужасающих санитарных условий высокая смертность также вызвана большой долей детей среди столичного населения, – закончил он доклад и мысленно захлопнул брошюрку.
– Приходится признать, что ни в каком другом городе империи человеческая жизнь не подвергается ежечасно такой опасности, как в Петербурге, – сделала вывод княгиня.
– Позвольте, maman! – вынужденно включился Шура в обсуждение социальных вопросов, хотя предложенная тема застольного разговора совершенно его не увлекала. – Обеспеченность больничными койками у нас лучшая по России, – сказал он, рассчитывая, что приведенные позитивные данные как-то уравновесят трагическое восприятие действительности, которое не пойми с чего овладело вдруг родительницей, и присутствующие смогут перейти хотя бы к обсуждению театральных новостей. Например, как пишут газеты, вчера на «Снегурочке» на стоячих местах была такая давка, что столяр пытался при всех изнасиловать гимназистку. Но поделиться этим сакраментальным известием он не успел.
– Шура, как ты не понимаешь, это же борьба с последствиями! – воскликнула Анастасия Аркадьевна. – Городу элементарно не хватает средств. Знаешь ли ты, что мы впятеро уступаем Москве по размеру муниципальных капиталов на душу населения?
Скорее всего, Анастасия Аркадьевна на днях побывала на лекции какого-нибудь радетеля за общественные блага и теперь пыталась понять, насколько полученные новые знания способны захватить ее эмоционально и стать предметом дальнейшей деятельной увлеченности. Шура украдкой зевнул и послал глазами сигнал Ардову, мол, пора бы как-нибудь уже эвакуироваться в бильярдную.
– Город пока еще не сумел воспользоваться в полной мере теми преимуществами, какие дает перестройка городского хозяйства, – все больше распалялась княгиня. – Что следует сделать?
