Вновь ударила музыка. На помост выкатились танцовщицы, успевшие переодеться в довольно фривольные костюмы золотых рыбок.
К сцене подошел один из официантов с бокалами на подносе. Соломухин осушил все три большими глотками и потрепал парня по щеке, не подозревая, что перед ним стоял письмоводитель третьего полицейского участка Андрей Андреевич Спасский. За какой надобностью чин полиции решил нарядиться в порочный костюм морячка, пока оставалось загадкой.
Спустя час определились финалисты турнира. За одним столом месье Гарнье разделал под орех канцелярского служителя господина Удалова, а за другим верх в схватке одержал Касьян Демьянович Костоглот, обставив дворянского заседателя Грушневецкого.
– Господа, первый русский турнир по карамболю подходит к финалу, – хорошо поставленным голосом перекрыл гомон посетителей Соломухин. – Осталась финальная игра, в которой сойдутся сильнейшие!
Под аплодисменты зала Соломухин огласил имена финалистов и указал стол в центре, на котором будет сыграна решающая партия. Официанты принялись расставлять вокруг стола стойки с оградительными лентами и загонять за них публику.
Костоглот продолжал молча стоять у своего стола, сжимая кий в руке. За спиной у него появился Пипочка, облаченный во фрак.
– Где твой воротило
[81]? – повернув голову, резко спросил Касьян Демьянович.
– Сейчас, еще немножко, Касьян Демьянович, – елейным голоском, в котором издевательства было больше, чем почтения, ответил карманник.
Не сдержав страсти, коммерции советник схватил Пипку за лацкан и подтащил к себе. Серафим, не трепыхаясь, молча указал глазами в сторону. Костоглот перевел взгляд. На сцене Соломухин принял от ассистента кочан капусты.
– Прежде чем мы приступим к финальной партии нашего турнира, представляю вашему вниманию смертельный номер!
Пара карликов выкатили на помост настоящую гильотину. По залу прошла волна возбуждения. Соломухин опустил кочан на место, где обычно оказывается шея приговоренного к казни человека.
– У нас все по-настоящему, никакого обмана, – с достоинством возвестил он. – Посмотрите, какое лезвие!
С этими словами ведущий дернул за рычаг, лезвие с грохотом обрушилось вниз и рассекло кочан надвое. Половинки разлетелись в разные стороны. Раздались возгласы восторга и одобрения.
– Сейчас вашему вниманию будет представлен удивительный фокус! – продолжил артист, слегка покачиваясь. – Прямо на ваших глазах эта страшная гильотина отсечет голову прекрасной барышне, а потом, если на то будет воля победителя, мы постараемся вернуть ее на место.
Почувствовав неладное, Костоглот начал пробираться поближе к сцене. Карлики вывели на нее Найденову, обмотанную какими-то цветными лентами. Она держалась спокойно, но внимательный взгляд вполне мог бы разглядеть в ее облике высшую степень напряжения. Соломухин, зевнув, на мгновение склонился к ее уху:
– Не подведи, Варвара Андреевна. Папаша благодарить будет.
В это же время к уху Костоглота приблизил губы Пипочка:
– Не желаете отменить фокус, Касьян Демьяныч? Одна ваша подпись – и девушка спасена.
Костоглот повернул к Пипке ошарашенное лицо.
– Не верьте этим фокусникам, Касьян Демьяныч, – заговорщицки прошептал клюквенник. – На зыхер берут!
[82] Машинка работает без сбоев. Если уж отсечет – никакие фокусы не помогут. Жалко девчонку.
Костоглот в смятении опять обернулся к сцене. Он на мгновение поймал взгляд Варвары, в котором сумел прочесть ужас и смятение.
Вступил оркестр. Соломухин помог Найденовой опуститься на колени и указал место, куда следует положить голову.
Пипка показал Костоглоту несколько листов бумаги.
– Ну что, подпишем, Касьян Демьяныч?
Коммерции советник бросил взгляд на бумаги. Потом на сцену. Казалось, он пытался понять, сумеет ли он взобраться на помост и спасти Варвару.
– Не успеете, – прочитал его мысли клюквенник. – Солома дело знает.
Карлики уже подняли верхнюю часть деревянного «воротника», который должен будет зафиксировать сверху шею жертвы.
– Перо там, на стойке, – указал Пипка на тумбу маркера у стены под клеткой с попугаем. – Не изволите проследовать?
Костоглот еще раз посмотрел на сцену. Найденова готовилась опустить голову.
– Если подпишу – отпустите?
– Само собой, Касьян Демьяныч.
Костоглот устремился к стойке маркера, расталкивая хмельных зрителей, ожидавших обещанного фокуса.
Варвара Андреевна уложила голову в специальное ложе в основании гильотины. Карлик опустил ей на шею верхнюю часть «воротника». Публика замерла в предвкушении смертельного номера. Механизм выглядел на редкость натурально, и представить, каким образом жертве удастся избежать обезглавливания, было решительно невозможно.
Барабанщик заиграл дробь. Соломухин отвлекся на бокал шампанского, который ему услужливо подал официант.
У стойки взволнованный Костоглот торопливо обмакнул перо в чернильницу и занес над нижней частью бумаги.
– Не торопитесь! – раздался рядом знакомый голос.
Костоглот поднял глаза и увидел перед собой месье Гарнье, с которым ему предстояло сразиться в финальном поединке. Только сейчас, оказавшись рядом, Касьян Демьяныч сумел распознать за усиками и бородкой знакомое лицо чиновника сыскного отделения Спасской части, про которого было известно, что он не далее как позавчера ночью был разорван газовым взрывом у себя на квартире.
Узнал сыщика и Серафим Пипочка. От неожиданности он всхлипнул и слегка присел. Глаза наполнились неподдельным ужасом, как если бы он встретил восставшего из могилы мертвеца. Воришка сделал было движение в сторону, но почувствовал крепкую руку Свинцова у себя на затылке. Околоточный надзиратель был обряжен во фрачную тройку с шейной медалью на станиславской ленте.
– Не спеши, Маруся, я не поскользнуся! – ласково скаламбурил Иван Данилович и, крепко обхватив Пипку за талию, прижал к себе с такой силой, что у того, кажется, хрустнуло ребро.
Костоглот обратил растерянный взгляд к Ардову.
– У них Варвара, – тихо сказал он.
Ардов движением глаз предложил Костоглоту обратить внимание на сцену. Там на авансцене стоял криминалист Жарков в своем рабочем кожаном фартуке с пятнами и потеками. Необычный наряд выглядел вполне гармонично среди пиратов и полуголых морячков-официантов.
– По многочисленным просьбам публики фокус будет завершен после финальной партии! – вполне артистично объявил Петр Павлович. – Победитель лично определит судьбу прекрасной барышни!
